Игорь Ковлер - Проклятие Индигирки

В неполные сорок лет Клешнин в третий раз становился первым секретарем. Предыдущие два района не в счет – за ним приглядывали. Этот должен был ответить: «Кто он? Зачем пришел? Что оставит после себя?» Клешнин вспомнил слова первого секретаря обкома, сказанные напоследок о его будущем, и криво усмехнулся: нельзя принимать их за «чистую монету». С этой «морковкой» перед носом от него требовалось перестроить работу Комбината, обеспечить прирост запасов, создать условия для оседлой жизни. Сколько на это уйдет времени! Сколько он наломает дров, набьет шишек, наделает ошибок, наживет врагов! Да ему и приисковую баню не доверят. Все решится здесь. Здесь он получит ответы на все вопросы.

Клешнин проснулся в хорошем настроении. Побрился, пожарил яичницу, выпил стакан крепкого чая. Надел темные брюки и бордовую клетчатую рубашку, поверх – легкую штормовку.

Водитель Кирилл уже поджидал в «газике» у подъезда. Машина была помыта и урчала готовым к исправной работе мотором. Кирилл аккуратно вырулил на дорогу, они выехали из Городка и повернули к «Аэропорту». Там дорога упиралась в Золотую Реку посреди которой плыл деревянный паром, везущий два автобуса, порожний «МАЗ», хлебовозку.

– Вот и дядя Миша «Туда-сюда». – Кирилл притормозил недалеко от причала. – К нам плывет.

Клешнин вышел из машины. На него тут же налетели комары. Паром пришвартовался. Дядя Миша закрепил канаты и дал команду разгружаться. Пока машины съезжали на берег, к нему подошел Кирилл. В тот же миг дядя Миша задвигался энергичнее, спина выпрямилась, голова в старой капитанской фуражке приподнялась, будто он готовился взбежать на палубу крейсера. Когда последняя машина уже была на берегу, Клешнин направился к Реке. Дядя Миша встретил его у борта, приложился к фуражке и только потом схватил протянутую руку, приветливо выкрикнув:

– Здравия желаю, товарищ секретарь!

Клешнин усмехнулся, почувствовав осторожную силу рукопожатия.

К берегу торопился груженный углем «МАЗ», но дядя Миша поспешно отчалил. Ему надо было остаться с секретарем один на один. Пусть его команда гадает, о чем «капитан» беседовал с «первым». А то и попросят: «Ты скажи ему в следующий раз…» Он будет теперь долго начинать словами: «Когда мы с первым…»

– Надо бы захватить! – заметив подъехавший «МАЗ», крикнул Клешнин.

– Куда ему спешить? – запуская движок, прокряхтел дядя Миша. – Рейс, почитай, сделал, сейчас домой, на боковую. – И без перехода взял быка за рога: – Хочу узнать, товарищ секретарь, будем строить мост или того, еще поплаваем?

– Придется еще поплавать, – ответил Клешнин, представляя, как мост оседлает эту дикую реку будто необъезженного мустанга. – Сколько дней без переправы сидите?

Дядя Миша задумался, стараясь дать точный, обстоятельный ответ, словно от этого сейчас и зависело, быть мосту или не быть.

– Пока лед сойдет, пока половодье схлынет. Пока промерзнет метра на два, – перечислял дядя Миша, – да летние паводки. Того, месяца полтора набежит. Когда, может, и поменее. А за Рекой-то два прииска.

– Еще поплаваете, – повторил задумчиво Клешнин, метнув в дядю Мишу короткий взгляд. – Вы из флотских? Как поживаете?

Это был царский подарок! Сердце дяди Миши омыло волной, серые глаза поголубели, губошлепый рот растянулся в улыбке, а мысли разом перепутались. Он хотел сказать о жизни значительно, но слова, как назло, застряли внутри. Дядя Миша видел приближающийся берег, а нужные слова не шли, хоть тресни. Наконец он, сглотнув сковавшую рот судорогу, выпалил:

– Медведь у нас того, балует, бича Василия задрал.

– Кого задрал?

– Летом на переправе бичи живут. Грибы, ягоды вокруг собирают. А тут медведь повадился. Василий и напоролся. Жалко… – Дядя Миша посмотрел преданными глазами. – Тихий мужик был, поговорить большой любитель.

– Что же у вас охотников нет людоеда завалить? – спросил Клешнин.

– Как так нету? – внутри дяди Миши опять екнула радость. – Завалим, еще как завалим! Правильно! Закон тайги – помогать человеку. Василия-то не вернешь, а других оберегать надо. Народу сейчас в тайге много. Чего ждать-то? – Дядя Миша хотел еще что-то добавить, но паром ткнулся в причал.

Перед тем как сесть в машину, Клешнин весело посмотрел на дядю Мишу:

– Справитесь с медведем-то?

Дядя Миша представил, как он собирает мужиков по поручению «самого», и они идут валить медведя. Благость разлилась у него в душе и выплеснулась на загорелое лицо. С просветленным взглядом он развернулся во фрунт, вскинул к козырьку руку и заорал:

– Справимся! Так точно!

Машина ехала вдоль берега. Кирилл посмеивался, Клешнин молчал. Он думал о бывшем интеллигентном человеке Василии, одиноко слонявшемся по жизни.

О встрече двух бродяг – зверя и человека – на таежной тропе. О нелепом и ужасном конце.

Кроме дяди Миши, за машиной наблюдали еще трое, слонявшиеся поодаль, у вагончика среди деревьев. Когда машина скрылась, они направились к своему «капитану» и в молчаливом ожидании уставились на него. Им вдруг почудилось, что дядя Миша стоит как-то не так – вроде и на своих кривых ногах, но как бы не просто на земле, а на Земле! И лицом, выдававшем его состояние, напоминал зажмурившегося на солнце кота.

За поселком авиаторов Кирилл взял левее, и вскоре дорога пошла в гору. Навстречу, к мосточку над прозрачным ручьем, спускалась порожняя «Татра», нещадно пыля. Кирилл деликатно принял вправо, пропуская «трассовика». Тот поприветствовал его взмахом руки.

– По знаку наше преимущество. – Клешнин следил за дорогой, прикидывая, что скажет дорожникам.

– Тут правила построже, чем у гаишников, – не слишком поспешно сказал Кирилл. – Традиции – легковушка любую тяжелую должна пропустить. А из Магадана с грузом – все пропускают.

– А не пропустит? – улыбнулся Клешнин. – Кто видел?

– В «яму»! – засмеялся Кирилл.

– Прямо так и в «яму»?

– Думать нечего: придешь на базу – уже в слесарях месяца на два, а то и больше. Никакой профсоюз не поможет.

Они поднимались по довольно крутому прижиму. Справа – почти отвесная стена с козырьками скальных выступов, слева глубоко внизу лежала речная долина. В ней резвилась речушка, оживающая весной. Сверху казалось, что ее вода, бегущая под солнцем, сыплется хрусталем. Огибая сопку, прижим резко пошел вправо. Сопка за долиной, и сама долина, и речка, и дорога – все ориентиры исчезли. Еще метр-два, и машина двинется прямо в голубое пространство. Кирилл довернул руль. Дорога, словно стрелка компаса, вернулась на прежнее место.

– Первый закрытый поворот, – объявил Кирилл. – Скоро – второй. Как-то один бедолага задремал, на «КрАЗе» вниз и укатил.

– Погиб? – Клешнин посмотрел в пропасть.