Иван Винаров - Бойцы тихого фронта

Мы с Галиной выехали из Москвы в начале ноября 1936 года, когда вся мировая печать комментировала обрушившиеся на Пиренейский полуостров события, а реакционные газеты злорадно возвещали:

«Республика на краю гибели. Мадрид у ног Франко. До полного низвержения красного режима остаются считанные часы»…

А между прочим, находившийся под угрозой гибели, режим не был столь «опасным». Он имел добрые намерения и хорошие перспективы в деле обновления социально-политической жизни в Испании. Но это были только намерения, только перспективы. Республика терпела одну неудачу за другой. Народный фронт все еще не превратился в монолитную политическую силу, способную энергично решать актуальные проблемы Испании. Нужно было надеяться — и мы все надеялись, — что, несмотря на неудачи, республика все же продвигается вперед по трудному пути обновления, что даже в скромных рамках существующего режима она проведет реформы, о которых давно мечтает народ, даст землю тем, кто ее обрабатывает, вырвет социальные корни потомственного дворянства, которое истощало страну, разобьет касту военных, обуздает неограниченную власть церкви и крупного капитала, даст работу и хлеб миллионам бедствующих людей, часть которых вынуждена была покидать родину, чтобы искать пропитание за границей…

Тогда-то и вспыхнул мятеж.

Москва — Берлин — Брюссель — Париж — таков был наш маршрут. Вдвоем с Галиной, которая ехала со мной в качестве моей шифровальщицы и радистки, нам предстояло обосноваться под сенью Триумфальной арки. Франция нас не интересовала. В сферу нашей деятельности входили Германия, Италия, Бельгия, Португалия и часть территории Испании, захваченная мятежниками. Мы должны были следить за характером и масштабами помощи, которую эти страны и прежде всего фашистские Германия и Италия оказывают мятежникам. Мы должны были стать одним из многочисленных отрядов армии борцов, которые в те времена помогали справедливому делу Испанской революции.

Задача была трудной. Но за спиной у меня уже были годы разведывательной работы, годы учебы. Сразу после возвращения из Вены я поступил в Военную академию имени Фрунзе. «Военный разведчик должен в совершенстве знать военное дело» — это правило Берзина стократно оправдывалось в разведывательной деятельности… Закончил я учебу в июле 1936 года, и, пока руководство Четвертого управления готовило меня к выполнению нового задания, разразилась гражданская война в Испании.

Первым туда отправились Павел Иванович Берзин и Гриша Салнин. Берзин поехал в качестве главного военного советника республиканского правительства, а Гриша Салнин — советником по вопросам контрразведки. С ними поехало несколько лучших работников управления. Уехал и Хаджи Умар Мамсуров, получивший уже к тому времени вторую шпалу — он стал майором.

Отряд разведчиков составлял только часть группы советских специалистов, которые откликнулись на просьбу республиканского правительства и оказали неоценимую помощь в деле стабилизации, обучения и реорганизации республиканской армии. Некоторые из этих советников погибли на полях сражений в Испании, другим удалось выжить, вернуться на родину, но все они без исключения достойно выполнили интернациональный долг и заслужили горячую благодарность испанского народа.

Одним из героев советской группы стал Хаджи.

— Ванко, правда, что у тебя на родине, точнее, в Македонии есть город Ксанти? — спросил он меня незадолго до отъезда в Испанию.

— Да, есть такой, — подтвердил я, удивленный его вопросом. — Есть такой город, только не в Македонии, а в Западной Фракии.

— Я выбрал название этого города для своего псевдонима в Испании. Ксанти… Нравится мне это название… Но главное, я думал, что этот город находится в Македонии… Слышал от своих соотечественников рассказы о македонских гайдуках, Илинденском восстании, о героизме восставших, Яне Санданском, Тодоре Панине… Ксанти… Все-таки жалко…

— Хаджи, — я обнял его за плечи, — не жалей… Хороший ты выбрал себе псевдоним. Ксанти расположен во Фракии, но болгары из Фракии ни в чем не уступали борцам из Македонии. Вскоре после Илинденского восстания, о котором ты слышал, вспыхнуло Преображенское. Это было восстание порабощенных фракийцев. Они тоже умели бороться и умирать за свободу…

Хаджи Умар Мамсуров воевал в Испании как настоящий герой и вошел в историю испанского движения Сопротивления под именем Ксанти…

Наш маршрут до Парижа был прямым. Нигде нельзя было останавливаться по пути, чтобы не терять времени и не подвергаться излишнему риску. Этим же поездом, но отдельно от нас, ехал и греческий товарищ «Z-4» — тоже работник управления. Превосходный радиотехник, он должен был заботиться о техническом состоянии средств связи.

Согласно расписанию движения международных поездов экспрессу следовало прибыть в Париж на третий день. Но в Берлине поезд простоял почти целые сутки. Что случилось с немецкой железной дорогой, которая славилась безукоризненной точностью движения поездов и технической исправностью? Причину мы узнали позднее. Железнодорожные линии, ведущие от Берлина к западным границам страны, были забиты товарными составами, которые везли оружие, средства транспорта, целые дивизии «добровольцев» для интервенции в Испанию.

После Берлина поезд направился на запад, к Брюсселю, пересекая Рейнскую область. Гитлеровцы знали, зачем и для чего нужна им эта область: она была не только богатой и цветущей (в ней находился Рурский бассейн, угольное и стальное сердце старого рейхсвера и нового вермахта) — здесь уже полным ходом на заводах Круппа ковалось оружие для новой войны. На станциях, где останавливался наш поезд, развевались огромные знамена со свастикой. Обслуживающий персонал демонстративно отказывался разговаривать на французском, английском и других языках. Стены зданий были увешаны плакатами с портретом Гитлера и воинственными цитатами из его речей. Из рупоров громкоговорителей гремели нацистские марши. Это было невыносимо…

Наши спутники по вагону смотрели на все это с явным испугом, будто они проезжали по зачумленной земле. И когда наконец поезд пересек границу, дышать стало легче. Но тревога оставалась: оттуда, с германского севера, надвигалась угроза (это было очевидно для каждого) — на севере пробуждался зверь, которого никакие благочестивые речи и дипломатические предупреждения не могли обуздать…

Было 7 ноября, когда наш поезд остановился на Северном парижском вокзале.

Утренние парижские газеты несколько рассеяли нашу тревогу — Мадрид не пал, Мадрид сражался. Враг подошел к самому пригороду республиканской столицы, но дальше ему не удавалось продвинуться ни на шаг. Тревога временно улеглась, но она все еще оставалась: сколько времени сможет продержаться незащищенный мирный город против танковых дивизий и бомбардировщиков Франко?..