Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

Основное внимание мы сосредоточивали на розыске агентуры противника, на обнаружении диверсионных групп, которые противник, отступая, оставлял в нашем тылу. В обязанность чекистов входило пресечение и других враждебных действий, которые могли помешать успешному выполнению ответственной задачи.

Кропотливо готовили мы розыскные группы: проводили занятия, уточняли маршруты движения, ставили конкретные задачи, проводили подробный инструктаж.

Наконец, наступил долгожданный день… 16 апреля 1945 года началась знаменитая Берлинская операция. Люди, участвовавшие в ней, никогда не забудут этот день.

На рассвете 16 апреля тысячи орудий и минометов ударили по врагу. Плотность огня достигала на главном направлении 376 снарядов и мин на один гектар площади переднего края противника. Такого удара гитлеровские войска еще не испытывали и, конечно, не ожидали.

В полдень 22 апреля передовые части 3-й ударной армии ворвались на окраины столицы. Первыми среди них были солдаты и офицеры 79-го стрелкового корпуса.

25 апреля наши войска, наступавшие севернее и южнее Берлина, соединились, окружив 400-тысячную группировку врага.

Фашистское логово было взято в кольцо. Шаг за шагом, от дома к дому пробивались к центру наши воины.

Все приходилось брать с боя. Противник вел огонь с чердаков и крыш, шла борьба за каждую лестничную клетку, за каждый этаж.

Немецкое командование использовало сохранившиеся линии городской телефонной связи и, получая точные координаты о расположении наших войск, открывало по ним прицельный огонь.

В этой связи вспоминается такой случай. Заняв северную часть Берлина, наши части несли непомерно большие потери. Сначала никак не могли понять, в чем дело, но вскоре стало ясно, что кто-то направляет артиллерийский огонь из тыла. Это предположение подтвердилось, когда артиллерийскому обстрелу подверглось здание, в котором размещался отдел контрразведки корпуса.

Вот как это произошло. В подвале занимаемого отделом здания содержались пленные немцы. Там оказался действовавший телефонный аппарат. Раздался звонок. К телефону подошел один из пленных. Неизвестный абонент стал расспрашивать у него, в каком районе он находится и есть ли в этом районе советские войска. Пленный оказался фашистом. Он сообщил своим все, что знал о расположении наших войск.

Мы тут же сообщили о случившемся командиру корпуса генералу Переверткину, который приказал командирам всех воинских частей принять необходимые меры, исключающие возможность использования противником городской телефонной связи для получения разведывательных данных о наших частях.

Иногда улицы и кварталы Берлина, взятые нашими войсками, неожиданно вновь ощетинивались, и снова начинался бой — это ударяли нам в тыл эсэсовские отборные части, пробравшиеся в занятый советскими войсками район неведомыми нам путями.

Однако, несмотря на все трудности и яростное сопротивление врага, наши войска быстро продвигались к центру города. Каждому хотелось первым ворваться в рейхстаг и водрузить знамя Победы.

Между тем оперативно-розыскные группы продолжали выполнять поставленные перед ними задачи. Каждый день отдел контрразведки корпуса отправлял в армейский фильтрационный лагерь 200—300 задержанных нацистов и других военных преступников.

Для контрразведчиков это была большая и кропотливая работа: каждого задержанного нужно было опросить, составить о нем обстоятельную справку и отправить в наш тыл. Оперативный и технический состав отдела работал день и ночь, почти не отдыхая, и все же не успевал пропускать все прибывающий поток задержанных. Тогда решили создать еще два пересыльных лагеря в предместьях Берлина.

Весь день 28 апреля в частях корпуса формировались боевые группы из добровольцев — коммунистов и комсомольцев артиллерийских частей. Эти группы призваны были усилить партийное влияние в боевых батальонах 380-го и 756-го полков 171-й и 150-й дивизий, перед которыми была поставлена задача штурмовать рейхстаг.

Командовать боевыми группами было поручено офицерам-коммунистам штаба корпуса — адъютанту командира корпуса майору Михаилу Бондарю и адъютанту начальника штаба Владимиру Макову.

Формированием групп в основном занимался начальник политотдела корпуса Иван Сергеевич Крылов.

По согласованию с командиром корпуса мы решили направить с этими группами и свои розыскные группы. Возглавили их командир взвода Панасюк, переводчик Гайдук, рядовые Богданов и Чураков — хорошие товарищи, не раз проявлявшие мужество и отвагу в боевых операциях. Прежде всего они должны были найти и захватить главных военных преступников, а также все ценные документы гитлеровской ставки.

Задания по розыску нацистских преступников имели и многие другие оперативные группы, которые работали в Берлине.

Почти все чекисты, за исключением тех, кто занимался проверкой задержанных подозрительных лиц или вел следственные дела, вместе с двумя-тремя солдатами, которые выделялись для этого, занимались поиском нацистских главарей.

В те памятные дни, находясь в подразделениях, которые готовились штурмовать рейхстаг, я познакомился с героями известной «семейной батареи» и со слов начальника политотдела корпуса И. С. Крылова узнал интересные о ней подробности.

В начале войны полк, в котором служил командиром орудийного расчета ефрейтор Дмитрий Федорович Хохонин, был отправлен на фронт. Его жена Евдокия Борисовна продала дом, имущество и решила догнать мужа, но в условиях военного времени сумела доехать только до Ярославля. Здесь она была призвана в армию и направлена на Сталинградский фронт, где служила шофером, подвозила боеприпасы на передний край. Во время одного из рейсов Евдокия Борисовна была тяжело ранена. Лечилась в ташкентском госпитале. Выздоровев, окончила при госпитале курсы медсестер и была направлена на фронт под Старую Руссу. Здесь случайно встретилась со своим мужем, теперь уже командиром батареи, старшим лейтенантом.

Об этой встрече с женой Дмитрий Федорович рассказывал:

«В ту ночь, когда мы встретились с Дусей, наш полк вел бой под Старой Руссой. Ночь была морозной, дул сильный ветер. Прикрываясь рукой от снежной пыли, шел я с командного пункта полка к своей батарее. Вдруг увидел, что в стороне кто-то ползет по снегу и тащит раненого. Подхожу и спрашиваю: «Где ранило?» — «Известно где — на переднем крае», — отвечает женский голос. Наклонился, вижу — женщина. От усталости еле дух переводит. Спрашиваю: «Из какой части?» — «Мы новгородцы, слыхали?» — говорит. «Слыхал, — ответил я. — Сам новгородец».

И все-таки первая узнала по голосу своего мужа Евдокия Борисовна.