Сергей Минцлов - Клад

Слова Романа оправдались, — головная боль, следствие отсутствия подушек, непривычки к свежему воздуху и раннему вставанью, — исчезла бесследно. Оживленные, собрались все у костра и принялись за чай. Юра наскоро выпил стакан, захватил кусок хлеба и с удочками в руках побежал опять к реке. Взошедшее солнце обогрело всех и немного рассеяло недовольное настроение духа Александра.

Продолжать разведки на том же месте не стоило, поэтому решили двинуться дальше и исследовать на пути все сколько-нибудь заслуживавшие внимания холмы и возвышенности.

Позвали Юру, успевшего выловить еще нескольких окуней; собрали кладь и, высмотрев с горы защищенный кустарниками путь, тронулись на новые поиски. Весь день прошел в передвижениях, ощупываньях почвы и раскопках; результат получился прежний — только усталость и волдыри на руках. Александр, как наиболее изнеженный, к полдню уже начал падать духом. Роман, насколько мог, поддерживал в брате угасавшую бодрость и с этой целью все земляные работы производил сам со Степкой.

Раза три попадались им навстречу крестьяне. Кладоискатели наши так стремительно бросались тогда врассыпную в кусты, что возбудили даже в одном из встречных подозрение; крестьянин этот долго всматривался в заросль, в которой исчезли несколько не давших даже рассмотреть себя фигур; но так как он был один, то обыскать кусты не решился и пошел дальше, поминутно оглядываясь назад.

Тщательно обойдя стороной две-три деревни, истомленные переходами, работами и зноем, путешественники достигли к вечеру березовой поросли, тянувшейся на несколько верст, и решили заночевать в ней. Роман отыскал полянку, защищенную со всех сторон молодым березняком; неподалеку журчал в траве ручеек.

Маленький отряд устроил костер и расположился на отдых. При разборе провизии в хлебе неожиданно оказался недостаток; огромный хлеб незаметно вышел меньше, чем в два дня! Пополнить запас было необходимо. Последнее село — Луговое, которое миновали путешественники, лежало недалеко, верстах в двух-трех левее от них. Юра вызвался сбегать в него за хлебом, но общим советом решено было послать Степку, так как появление крестьянского парня меньше привлекло бы внимание, чем появление какого-нибудь из троих братьев.

Перед уходом Роман дал Степке подробные инструкции, что говорить, если к нему обратятся с расспросами, откуда и зачем пришел он. Для этого Роман отыскал по карте название одного из отдаленнейших селений, велел его затвердить Степке и отвечать, что он оттуда, а идет на богомолье в монастырь Иоанна Богослова. Степка забрал свою дубину, закинул за спину мешок и, сопровождаемый Юрой, непременно желавшим притаиться у околицы и ждать его возвращения, зашагал по траве. Юра, с луком и стрелами в руке, бежал впереди. Кусты закрыли их обоих.

Прошел в ожидании их чае, прошел другой, стало смеркаться, но ни Степка, ни Юра не показывались. Оставшиеся братья начали беспокоиться. Роман пошел посмотреть, не приближаются ли они. Но низкие, по колено, кусты, начинавшиеся шагах в двухстах от густой и высокой заросли, где находился бивак и тянувшиеся далеко по лугам, — были пустынны.

Наконец, Роман услыхал голоса, затем различил и Юру со Степкой; Степка шел, нагруженный хлебом и яйцами; в руках Юра держал какую-то птицу. Роман пошел навстречу им. Оживленно болтая, все добрались до костра, уселись, и Юра со Степкой начали свое повествование.

Юра, проводив Степку почти до околицы села, спрятался в густой конопле, темно-зеленой стеной тянувшейся по задворкам, и стал ожидать его возвращения. Улица открывалась перед ним, как на ладони; на ней царило оживление; у завалинок виднелись принарядившиеся старики и пожилые крестьяне; с дальнего конца неслись хоровые песни и развеселые звуки гармоник. Там пестрели толпы нарядных девок и баб. Село справляло храмовый праздник.

Юра видел, как Степка подошел к сидевшему у одной избы пожилому мужику и заговорил с ним; мужик встал, и оба они вошли в избу. Долго глядел потом Юра на дверь, за которой скрылся Степка, — тот все не показывался. Юрой стала овладевать тревога. Ему вдруг представилось, что Степка схвачен по какой-то причине и лежит связанный в этой избе. Он решился пробраться ближе и, если возможно, выручить попавшего в беду товарища. С этой целью Юра сосчитал избы и с великой осторожностью стал подкрадываться сзади через чащу душистой конопли к седьмой избе. Конопля редела; Юра, не упуская из вида соломенных крыш, крался все дальше и вышел на лужок у ручья; прежде, чем выйти на него, Юра огляделся, и сердце его забилось: у ручья лежали несколько диких уток. Положив головы под крылышки, пригретые солнышком, утки спали сладким сном.

Юра затаил дыхание, подкрался, насколько возможно, ближе к дичи и спустил стрелу. Одна из птиц забилась на месте, он схватил ее и, весь сияя, бросился дальше. Осторожно выставил он из-за плетня, отгораживавшего двор седьмой избы, голову.

Кроме нескольких кур и двух свиней, никого на нем не было.

Юра тихо перелез через плетень и, с сильно бьющимся сердцем, стал подходить к двери. В избе было тихо. Очевидно, вторую дверь из сеней оставили открытой, так как слышалось ровное жужжанье мух в избе. Там Степка или нет? Весь дрожа, Юра нажал щеколду, — дверь подалась, и Юра очутился в темных сенях. Дверь в избу, действительно, была открыта. На цыпочках Юра подошел к правому косяку и стал вытягивать шею, чтобы заглянуть внутрь, как вдруг глаза его встретили так же осторожно и медленно выставлявшуюся из-за левого косяка двери другую, иссохшую голову.

Один миг, как околдованные, глядели они друг на друга; Юра видел сверкающие, злобные глаза, ввалившийся рот и растрепанные космы волос.

Юра взмахнул луком и уткой, крикнул не своим голосом и бросился вон. В ответ ему, как эхо, раздался другой крик. Точно крылья перенесли Юру через высокий плетень, бурей ворвался он в коноплю и, сокрушая ее на, пути, примчался на прежнее место, у околицы.

Только там Юра перевел дух и приложил руку к неистово бившемуся сердцу. Степка уже приближался; но, к ужасу Юры, он шел не один; его сопровождали трое парней, из которых двое шли сзади и, подозрительно поглядывая на него, шепотом переговаривались между собой. Степка, видимо, чувствовал себя не хорошо; он поминутно вертел головой и осматривался; круглое лицо его выражало смущение.

Дойдя до условленного места встречи с Юрой и зная, что тот ждет его в конопле, он остановился и, помня наказ Романа о сохранении тайны путешествия, окончательно растерялся, не зная, что предпринять ему. Парни остановились тоже.