Сергей Минцлов - Клад

— Я думаю! — заметил Александр — Мы приехали сюда не затем, чтобы переесть всех ежей в окрестностях!

Путешественники тронулись в путь, и через час, покрытые пылью и потом, стояли уже над обрывом довольно высокой горы; перед ними по привольным заливным лугам зеркальной змеей вилась узенькая речонка; густые кусты обвисали с берегов ее к воде; на противоположной стороне подымались леса..

То была знаменитая в русских летописях Вожа. Усталость позабылась; все горели желанием немедленно приняться за работы, и только пример Романа, заявившего, что сперва следует отдохнуть и закусить, несколько охладил пыл Александра и Юры.

Все спустились к берегу; не прошло и минуты, как не успевший раздеться Юра с радостным криком мчался уже по отмели в воду; за, ним последовали и остальные. Кучум улегся около оставленного платья и, положив морду на лапы, следил умными глазами за купающимися.

Освеженные и укрепившиеся, вышли путешественники из воды и занялись сбором хвороста; через несколько минут на песке весело затрещал костер, и Степка принялся печь картофель.

Наскоро утолив голод, Роман стал определять местонахождение их на карте.

— Господа! — проговорил он наконец. — Эти луга, которые окружают нас, — и есть место знаменитой битвы с татарами; левее же — вон там, — он указал рукой на темневший в версте от них над самой рекой обрыв, густо заросший лесом, — там, должно быть, находилось село.

Юра швырнул высоко вверх фуражку.

— Почему ты думаешь, что оно именно там было? — спросил Александр. — Мне кажется, наоборот, село надо искать где-нибудь ниже, а не на крутом холме. Для землепашцев жить на высоте неудобно.

— Теперь — да! — возразил Роман, — но ты забываешь время, о котором говорим мы. В те времена люди всегда селились на более или менее неприступных местах, — это раз. Второе — на низменностях здесь селиться нельзя потому, что это поемные луга, а они затопляются в половодье Вожей!

— В таком случае, село должно было стоять дальше — ну, в верстах в четырех от берега, куда не достигала вода…

Роман усмехнулся.

— Какие же чудаки стали бы селиться так далеко от воды?

— Три-четыре версты далеко? — горячо возразил Александр. — Как же теперь за 30 да за 40 верст отходят от рек? Всем нельзя на реках рассесться.

— Да, но это теперь!.. — ответил Роман, складывая карту. — Теперь, когда на Руси около 150 миллионов жителей, этого нельзя сделать; но тогда здешние места были почти пустыней. Кому могло доставить удовольствие сидеть без воды и копать колодцы, когда была полная возможность иметь под рукой прекрасную воду? Вожа славится кристальностью воды.

Побежденный доводами брата, Александр замолчал, и все двинулись к заветной горе.

По мере уменьшения расстояния до нее, все ускоряли и ускоряли шаги и под конец почти побежали. Запыхавшись, взобрались они на густую, поросшую кустами и лесом вершину. Слева и справа круто извивалась Вожа; на лугах высились стога сена; между ними, у леса, близко подступавшего к воде с противоположной стороны, пасся табун; у самой опушки виднелись человека два-три сторожей, мальчиков, лежавших в кустах и беседовавших между собой. Роман указал на них Юре и знаком показал ему, чтобы он не изъявлял шумно своих восторгов. Верстах в двух позади, на подымавшемся плоскогорье, виднелась деревня и обсаженная деревьями большая дорога. Роман нарочно миновал ее и избрал путь проселком, чтобы избежать возможных встреч с кем бы то ни было.

Котомки сложили, и мальчики, к великому недоумению Кучума и Степки, стали внимательно разглядывать землю.

— А ты чего же стоишь, как пень? — сказал Александр, увидав, что Степка глядит на них, застыв в одной позе.

— Чаво искать? — спросил Степка.

— Да ты разве забыл, о чем мы тебе говорили? Несколько сот лет тому назад где-то здесь стояла деревня, — надо сыскать следы ее!

Степка зажал рот рукой и фыркнул.

— Каки тут следы через сто лет! — убежденно проговорил он. — Через сто лет и камни все порошком делаются!

И Степка решительно уселся под куст и принялся жевать черный хлеб.

Как бы в подтверждение мнения Степки, ни кирпичей, ни остатков фундаментов не отыскивалось. Юра предложил раскопать всю гору, и не успел никто возразить ему, как он схватил лопату, к которой Степка приделал на привале в лесу ручку, и со рвением принялся рыть яму.

Покопав минут десять, он понял, что такая работа не под силу не только всем им, но и ста человекам, — сконфуженно положил лопату и тихо уселся около Степки.

Старшие братья продолжали поиски; наконец, Роман вооружился щупом и, напирая на него, стал медленно, на всю длину, загонять его в землю. Саженный прут со скрипом входил в суглинок, но, несмотря на величину свою, не натыкался ни на что твердое.

Александр стоял рядом с Романом и с напряжением следил за его работой.

Устав, Роман передал щуп Степке. Разведки продолжались еще часа два; тщательно исследовали часть горы, выступавшую к реке; там, по мнению Романа, на самом видном месте горы должна была стоять церковь.

Наконец прут уперся в что-то твердое и остановился.

Александр подскочил к Степке и почти вырвал щуп из рук его.

— Копать надо, копать! — прерывающимся от волнения голосом проговорил он; но Роман пожелал сперва исследовать хорошенько поверхность найденного предмета. Щуп вынули и на расстоянии вершка от только что оставленного им отверстия снова вонзили его; эту операцию повторили несколько раз, и Роман убедился, что загадочный предмет не что иное, как простой булыжник. Александр, с блестевшими глазами, весь красный от возбуждения и непривычной работы, настаивал на раскопке и, схватив лопату, принялся со Степкой за работу. Не углубились они в землю и на аршин, как Роман, внимательно следивший за ними, поднял руку.

— Довольно! — отрывисто проговорил он. — Земля не насыпная, а наносная, — ничего в ней нет. Здесь нам искать больше нечего!

— Почему ты знаешь? — спросил Александр, обернувшись к нему.

— А по пластам! — Роман указал на один из боков ямы. Александр перевел глаза на него и увидал волнистые разноцветные линии слоев песка и глины. — Если бы этот холм был насыпной или если бы здесь зарывали что-либо, то пласты эти были бы перемешаны.

— Да, но ведь эти верхние пласты могли образоваться уже над местом прежних построек! — горячо возразил Александр. — Развалины Ассирии, Трои, наконец, Египта, — все затянуто сверху наносными пластами!

— Да, но разве кругом этой горы есть такие же песчаные степи, как там? Самумы в Сахаре в один порыв передвигают с места на место миллионы пудов песка, а здесь нет ни таких ветров, ни такой почвы… Затем, взгляни: за слоем песка идет глина; глина наноситься ветрами не может. Видишь, как ровно наложены эти слои друг на друга, — это значит, что их осадила друг на друга вода.