Юрий Корольков - В катакомбах Одессы

На Нежинской, в квартире Петра Бойко, Бадаев появился после полудня вместе с Тамарой Межгурской. Из конспиративной квартиры Бадаев больше никуда в тот день не выходил, но Межгурская отлучалась довольно надолго и вернулась только вечером. Бадаев куда-то посылал Якова Гордиенко. Он привел с собой прилично одетого человека выше среднего роста, которого Бадаев называл Олегом. Этот человек с полчаса разговаривал с Бадаевым на кухне и ушел перед самым приходом Межгурской.

С появлением Бадаева на конспиративной квартире Антон Брониславович засуетился, наказал жене готовить ужин, а сам побежал в магазин что-то купить. По пути он зашел в телефонную будку…

Ужинать сели поздно, за столом долго не засиживались и часов в десять уже легли спать. В тот же вечер Бойко пригласил к себе Продышко с пивоваренного завода, но тот не пришел.

Еще днем Молодцов осмотрел квартиру, проверил схему, которую Бойко переправил ему в катакомбы. Ничто не вызывало сомнений. Бадаев не мог и подозревать о предательстве, он не знал, что в тот вечер весь район Нежинской улицы был оцеплен вооруженными агентами гестапо и сигуранцы.

Бойко не спал, чутко прислушиваясь к тишине. Несколько раз ему казалось, что он слышит крадущиеся шаги на лестнице.

Но стук в дверь раздался неожиданно и для него самого. Он поднялся и босиком вышел в прихожую.

— Кто здесь?

— Откройте.

Бадаев мгновенно проснулся от сдержанных голосов на лестнице и в прихожей, от топота ног входивших людей. Кто-то спросил:

— Яков Гордиенко здесь живет?

— Да, здесь.

— А вы кто такой?

— Хозяин квартиры…

— Здесь есть посторонние?

— Нет, только двое знакомых. Задержались, пропусков нет, остались заночевать.

Федорович говорил нарочито громко, чтобы разбудить, предупредить спящих. Во всяком случае, так понял Бадаев. Он осторожно поднялся с пола.

Мысль работала отчетливо и напряженно. Разведчик еще не мог собрать воедино разрозненные впечатления, сделать вывод, разобрать, что произошло. В голове стремительно возникали вопросы, на которые Бадаев не мог сразу ответить. Что это может быть? Кто ворвался в квартиру? Зачем? Что делать? Как вести себя через мгновенье, через секунду?..

Первое, что пришло в голову, — воспользоваться запасным выходом на чердак и уйти. Но выход отрезан — в прихожей толпятся ночные пришельцы, а в кухню ход только через прихожую.

Все эти мысли промелькнули стремительно, в какие-то доли секунды. Единственно, что успел сделать Бадаев, — натянуть валенки и переложить из кармана в голенище запасной браунинг, с которым он никогда не расставался. В это время открылась дверь, вспыхнул свет.

— Кто здесь Гордиенко Яков? — спросил чернявый маленький человек в форме румынского офицера. Это был Харитон.

Яков поднялся с койки, сонный, щуря глаза и не понимая, что происходит. Был он в тельняшке, в трусах, зябко поежился и вдруг сразу очнулся, заметив погоны на плечах вошедших людей. Он шагнул к распахнутой двери, еще надеясь прорваться к вешалке, к своему бушлату, но в прихожей было полно людей — военных и штатских. Кто-то из румын остановил его, приказал вернуться обратно.

— Оденься, — приказал Харитон. Что-то по-румынски сказал Друмешу. Тот обшарил кровать, поднял матрац, подушку. Харитон обернулся к Бадаеву.

— Вы кто будете?

Бадаев не успел ответить.

— Это мой гость, господин офицер, — торопливо сказал Бойко. Он стоял в одном нижнем белье у двери. — О нем я уже говорил вам. А в той комнате еще одна женщина, сестра жены.

— А это? — Харитон указал на Гордиенко-старшего и Сашу Чикова.

Они тоже проснулись и сидели на койках.

— Это из моей мастерской, господин офицер. Мои рабочие.

— Хорошо… В соседней комнате кто?

— Там женщины.

— Пусть оденутся… Ваши документы, — Харитон снова повернулся к Бадаеву.

Владимир Александрович неторопливо — сейчас он все делал не торопясь, чтобы выиграть время, — вынул из бокового кармана паспорт и протянул его румынскому офицеру. Паспорт был выписан на имя Сергея Ивановича Носова, уроженца Воронежской области. Под этой фамилией Молодцов намеревался легализоваться в городе, как рекомендовали из Центра. Паспорт был в порядке, и офицер, бегло взглянув на него, вернул обратно.

В комнату вошел Жоржеску, тоже в румынской военной форме. В руках он держал бушлат Якова Гордиенко.

— Чей пиджак? — спросил Жоржеску, глядя на полураздетых ребят.

— Мой, — Яков рванулся к бушлату, но Жоржеску отстранил его и показал Харитону маленький браунинг, такой же, какой был в валенке Молодцова.

— Найден в кармане этого пиджака, — сказал Жоржеску.

— Я должен тебя арестовать, — сказал Харитон. — А вы, господа, тоже оденьтесь и пройдите в полицию, чтобы подписать протокол. Это не надолго, прошу извинить.

Харитон будто бы просто так, для порядка, ощупал карманы задержанных — оружия не было.

«Не слишком ли много людей для ареста одного мальчишки?» — подумал Молодцов, разглядывая толпившихся агентов полиции. Он насчитал двенадцать человек. Неторопливо оделся в прихожей, мучительно думая, что же предпринять. Действовать активно нельзя — может быть, все это случайные совпадения. К тому же что здесь делать с одним пистолетом? Другое дело — граната. Если бы он был один! Если бы рядом не было женщин, подростков… Если бы знать наверняка, что это ловушка… А может быть, действительно случайный налет? Надо держаться, держаться, не выдать себя опрометчивым поступком. Слишком многое поставлено на карту.

Якову надели наручники и повели вперед. Бойко-Федорович шел последним, захлопнул дверь, проверил, заперта ли она. Спросил:

— Надеюсь, не надолго, господин офицер?

— Нет, нет, вернетесь через полчаса, — Харитон вместе с Жоржеску замыкал шествие.

Но вот что странно: Бадаев отметил про себя — лучи электрических фонариков скрещивались на его фигуре чаще, чем на Яше Гордиенко. Кого арестовали: его или Гордиенко, кого не хотят выпускать из поля зрения?

И еще одно. Когда спустились по лестнице и вышли на тесный дворик, какие-то люди свертывали широкий брезент, расстеленный около стены под окнами квартиры Бойко. «Эге, — чуть не присвистнул от удивления Бадаев. — Ждали, что кто-то выпрыгнет из окна! Да, здесь дело не в Гордиенко…»

И вдруг Бадаева осенила мысль — нелепая, чудовищная: а если это предательство? Если вся эта ловушка подготовлена для него, Молодцова? Догадка показалась ему такой невероятной и нелепой, что разведчик от неожиданности остановился. Теперь эта мысль уже не покидала его.

Вышли на улицу. У соседнего дома стояла машина. Здесь арестованных встретил капитан Аргир. Харитон доложил ему по-румынски, они о чем-то заспорили, затем Харитон сказал, обращаясь ко всем задержанным: