Гевин Экстенс - Вселенная против Алекса Вудса

— Кто вас вообще за руль пустил? Вы же на ногах не стоите!

— А вы не пробовали своим супервантузом себе рот прочистить? — разозлился мистер Питерсон.

Супервантуз не отреагировал на эту реплику — может, не расслышал? Вот и к лучшему, решил я.

— Ладно, — продолжил мистер Питерсон. — Я раз извинился, и хватит. Можете стоять здесь сколько влезет, махать руками и ругаться, дело ваше. А мое — дать вам номер своей страховой. Выправите вмятину, которой никто не видит, — отправьте им счет. Идем, Алекс. Нам тут больше делать нечего.

Мистер Питерсон направился назад к машине, я — за ним.

— К окулисту сходи, дед! — крикнул нам вслед Супервантуз.

— Если человек работает с дерьмом, значит, в других местах не прижился, — буркнул мистер Питерсон.

— Вы как? — спросил я.

— Что значит «как»? Со мной все хорошо. Я ж не виноват, что нам такой козел попался. Что-то развелось их…

— Это точно, — подтвердил я.

— Сейчас номер ему напишем и двинем отсюда.

— Давайте я один выйду и отдам ему номер? — предложил я.

— Нет уж. Вместе пойдем.

— Постарайтесь разуть глаза, пока будете ехать домой, — сказал Супервантуз, обмениваясь с мистером Питерсоном телефонами.

— Приятно было познакомиться, — процедил мистер Питерсон.

Я промолчал.

Супервантуз еще раз сплюнул, забрался в микроавтобус, снова громко хлопнул дверью, развернулся — машина противно взвизгнула — и укатил, оставив за собой облако вонючей пыли. Я поморщился.

— Засранец, — буркнул мистер Питерсон.

Если с социальными навыками у Супервантуза дело обстояло не очень, то по одному важному пункту я с ним все-таки соглашался: как вышло, что мистер Питерсон не заметил приближающийся микроавтобус?

— Может, дальше я поведу? — предложил я, когда мы садились в машину. — Мне кажется, так будет лучше. С учетом случившегося.

— Лучше? Да ты что? Один раз пронесло, больше не повезет. Представляешь, что будет, если копы нас остановят? Машина-то вся помятая. А еще за рулем малолетка? Передачи мне носить будешь.

— Я предложил из соображений безопасности, — уточнил я. — Подумал, что это важнее…

— Никакой опасности нет, черт побери! Я и отключился-то всего на секунду. Отвык водить на такие расстояния.

— А в прошлый раз вы не говорили, что отключились. Сказали, что не заметили микроавтобус. Я потому и беспокоюсь.

— Сам не пойму, что это было. Перед глазами вдруг поплыло, и…

— В прямом или в переносном смысле?

— Черт, да прекрати ты наконец! Обещаю, что буду вести внимательно! Успокоился?

— Нет, — ответил я.

Мистер Питерсон завел мотор. Несколько минут мы ехали в молчании, а потом я сказал:

— Мистер Питерсон, я согласен, что Супервантуз — засранец. Это факт. Но, может, вам и правда сходить к окулисту? Так, на всякий случай.

Он молчал, вперив взгляд в дорогу. И тут меня осенило.

— Ас вами такое впервые? Ну, когда вы за рулем?

— Впервые! — рявкнул мистер Питерсон.

Но рявкнул подозрительно быстро.

Меня это насторожило.

Окулист поначалу был озадачен. Оказалось, для своего возраста у мистера Питерсона прекрасное зрение: он видел в таблице все буквы, у него не обнаружилось никаких признаков катаракты или глаукомы. Оставалось непонятным, по какой причине у него внезапно начинала кружиться голова, а перед глазами все плыло, — за неделю, прошедшую после аварии, такое повторялось уже несколько раз. Правда, врача насторожило некоторое усилие, с каким мистер Питерсон фокусировал взгляд.

— Необычный случай, — объяснил он. — Неподвижные предметы вы видите нормально, как и те, что передвигаются в горизонтальной плоскости. Другое дело — по вертикали, особенно сверху вниз. То же самое относительно предметов, которые приближаются к вам издалека. Подозреваю, вы испытываете неудобства при чтении и вождении автомобиля, но вот почему — сказать не могу. Возможно, что-то с глазными мышцами, но это не более чем предположение. Вам надо проконсультироваться с терапевтом.

— Может, посоветуемся с доктором Эндерби? — некоторое время спустя предложил я. Мистер Питерсон не выносил врачей и всячески избегал медицинских обследований.

— Зачем мне невролог, парень? — сказал он. — Ты же слышал, что сказал окулист: перенапряжение мышц. Так что ничего страшного. Возраст есть возраст. Когда стареешь, то одно, то другое барахлит. Доживешь до моих лет, узнаешь.

— Окулист сказал совсем другое, — возразил я. — Он велел вам сходить к терапевту, потому что сам не смог поставить диагноз. Но он не отрицал, что с вами что-то не так.

— Ерунда.

— Давайте я запишу вас прямо на завтра? Если хотите, с вами схожу. Давайте, а?..

— Я пока еще в состоянии передвигаться без поводыря! — снова рассердился мистер Питерсон. — И сам решаю, что мне нужно, а что нет.

— А я пока не вижу тому подтверждений, — заявил я тоном, скопированным с маминого. Это сработало.

Мистер Питерсон потянулся к телефону.

На следующий день терапевт, так же как окулист накануне, проверила ему зрение плюс зрительно-моторную координацию и пришла к выводу, что проблема вовсе не в нарушении мышечного тонуса.

— Я дам вам направление к неврологу, — сказала она.

Мистер Питерсон чертыхнулся.

— Это еще зачем? Мне же это почти не мешает!

— Подобные симптомы, — ответила терапевт, — наблюдаются при некоторых неврологических заболеваниях. Довольно редких, но, чтобы их исключить, необходимо обследоваться.

Я сказал мистеру Питерсону, что с удовольствием съезжу с ним в Бристольскую больницу, в отделение неврологии. Я неплохо там ориентируюсь и смогу быть полезен.

— Пустая трата времени, — проворчал мистер Питерсон. — Просто глаза немного устают. Они скажут то же самое, только по-научному. Это вообще не болезнь.

— Давайте услышим это от врачей, — предложил я.

Мистер Питерсон снова что-то проворчал, но больше не упрямился, и на следующей неделе мы отправились к неврологу доктору Брэдшоу. Он, конечно, знал доктора Эндерби. Я представился и сообщил, что последние пять лет наблюдаюсь у него по поводу височной эпилепсии, и оказалось, что доктор Брэдшоу слышал обо мне. Я имею в виду предысторию моей болезни. Про нее вся больница слышала. Доктор Брэдшоу подробно расспросил мистера Питерсона про аварию, а потом поинтересовался, что у него с ногой. Пришлось мистеру Питерсону рассказать про шрапнель от вьетконговской мины и про то, как у него началась гангрена, вызвавшая необратимое повреждение нервных окончаний, что и привело к хромоте.

Доктор Брэдшоу секунд пять молча переваривал эту информацию, а затем спросил:

— Как вы себя чувствуете в последнее время? Хромота не усилилась?

— Да я вроде ничего такого не замечал, — ответил мистер Питерсон.