Алёна Кручко - Осенний перелом (СИ)

И снова граф не понял половины слов. Зато понял, о чем он будет расспрашивать милую, тоскующую по дому барышню нынче же вечером.

«Сегодня вечером я буду очень скучать по дому», — подумала Женя. Вечера давались ей тяжело: спать в доме графа расходились рано, а она была закоренелой «совой». Подолгу не могла заснуть, и мысли в голове бродили самые невеселые.

А вся эта японщина, которая здесь шла под маркой «колониальных товаров», слишком живо напоминала ее увлечение анимэ, затянувшееся от школы до конца института и обогатившее кучей довольно разрозненных, но интересных знаний о японской культуре, жизни и истории. Женя даже десяток-другой слов до сих пор помнила. Не таких общеизвестных, как катана, а чисто японских. Вроде «тайчо» или «итадакемас».

Она свернула последний веер, вздохнула:

— Если бы здесь еще и чай нормальный нашелся…

Похоже, «нормальным чаем» она задела за живое не только продавца, но и тетушку Гелли. Еще бы — с ее легкой руки после посещения кондитерской в доме фор Циррента завелся тот самый травяной чай, который тогда так понравился Жене. Что ж, это, конечно, лучше, чем ничего, и на самом деле вкусно, но…

В лавке оказался большой выбор чая из Тириссы — травяного, ягодного, для лета и для осени, для утра и для вечера, от простуды и даже, как обтекаемо выразился продавец, «для улучшения супружеской жизни». Женя проглотила просившийся на язык ядовитый комментарий, выбрала вместе с тетушкой с десяток разных сортов, попутно выслушав рассказ о том, насколько в Тириссе помешаны на традиции пить особый чай для каждого случая. И все же не выдержала, вздохнула снова:

— Интересно, в Тириссу возят чай из колоний? К вам, похоже, такое не доходит. Наверное, просто не нужно никому, раз уж у вас даже эти, из Тириссы, под экзотику идут.

— Я понял, о чем вы, юная госпожа, — закивал продавец. — В самом деле, в колониях собирают свой чай, и он сильно отличается от тирисских. По совести говоря, это товар для тех, кто хочет казаться эксцентричным. Адмирал Гронтеш, к примеру, предпочитает чай с Огненных островов, говорит, что к нему трудно привыкнуть, но отвыкнуть еще трудней. Я его пробовал и вот что вам от чистого сердца скажу: гадость редкостная. Тирисские куда как лучше.

— Но пробовали? — ухватилась за признание Женя. — Значит, все-таки у вас он бывает, так?

— И сейчас есть, — продавец выставил на прилавок холщовый мешочек, и Женя немедленно сунула туда нос. Прихватила щепотку скрученных листьев — настоящих чайных! Вдохнула запах, улыбнулась:

— Ваш адмирал прав. Отличный чай. А вы, наверное, просто не умеете его готовить. Его ж не в кастрюльке варят, как тирисские. Заварочный чайник вам тут никто не привозил, заодно с катаной?

Примерно через полчаса счастливая Женя подумала, что, наверное, никто до нее не наводил в несчастной лавке такого шороха. В задней комнате оказался склад всяких невостребованных диковинок, которые хозяин лавки скупал у моряков за бесценок и отдавал тоже недорого. Среди привезенного с Огненных островов нашелся и глиняный заварочный чайник, проходивший почему-то под маркой детской игрушечной посуды. А еще — нарисованный тушью самурай с мелкой надписью иероглифами, гравюра с похожей на Фудзи горой, нефритовые статуэтки и почему-то деревянные сандалии-гэта — кому они были нужны через полмира везти, вслух удивилась Женя. За чай и заварочный чайник она ухватилась двумя руками, и тетушка, сделав сомневающееся лицо, сказала:

— Ладно, деточка, давай попробуем адмиральский чай. Раз уж ты умеешь правильно его готовить.

«А жизнь-то налаживается, — неожиданно весело подумала Женя. — Может, у них в какой-нибудь колонии и кофе найдется, а не возят, потому что горький и вообще гадость. Если им даже чай не нра…»

В этот момент ее сбило с мысли слегка насмешливое:

— Здравствуй, сестрица, добрый день, барышня, я вижу, вам здесь весело.

Глядя на изыскания вошедшей в азарт девицы, граф фор Циррент от души веселился. Ситуация забавляла и сама по себе, но, кроме того, замечательно накладывалась на некоторые, пока еще довольно смутные, мысли графа. И при виде того, как барышня Женя разглядывала рисунки на веерах, как, блаженно прикрыв глаза, нюхала привезенный с Огненных островов чай, с какой радостью вцепилась в смешной игрушечный чайник, утверждая, что именно в нем нужно этот самый чай варить, собственная безумная идея казалась графу фор Цирренту все менее безумной.

Однако Грент уже заканчивал допрос старого Паллена — кажется, вполне успешный. Время поджимало, предстояла встреча с его величеством, а уж потом можно было расспросить барышню и обсудить с сестрицей свои мысли и идеи. Можно было и вовсе не показываться на глаза дамам, но граф решил, что уйти незаметно будет не вполне приличным.

Барышня просияла, увидев его, улыбнулась открыто и от души:

— Добрый день, граф. Отличное местечко, мне очень нравится.

— Между прочим, — граф взял с прилавка отложенный барышней рисунок воина-туземца, — мне показалось, что вы как-то странно смотрели на этот образчик дикарского искусства. В вашем лице было что-то такое… ностальгирующее? Разрешите сделать вам подарок, барышня? Я куплю его для вас.

— Буду рада, — серьезно ответила барышня. — Если вас это не напряжет, конечно. И они совсем не дикари, зря вы так. Просто другие.

Граф поймал заинтересованный взгляд продавца, усмехнулся:

— Вы обязательно расскажете мне. Пока же позвольте откланяться — дела.

Расплатился, подумал мельком, что на чай сестрица тоже изрядно потратилась и нужно будет подкинуть ей еще денег на расходы, раскланялся и вернулся к Гренту и старому Паллену.

Грент вертел в руках простой кошелек — дешевый, без каких-либо опознавательных знаков. Поднял голову навстречу фор Цирренту, сказал:

— Итак, что мы выяснили. Молодому Леони Паллену заплатили полсотни серебряных фрегатов за то, чтобы он направил в нужное русло некий разговор. Ничего подсудного, всего лишь теоретический спор о магии. Однако у него сложилось мнение, что целью разговора было заманить некоего человека из высших кругов в определенное место. Возможно, в ловушку. Он сказал… повторите, господин Паллен, как он сказал?

— Чистая вражда, замешанная на выгоде, — надтреснутым, почти мертвым голосом сказал старик. — Леони признался, что в деле замешаны аристократы. Он не любил аристократов… не любит.

Грент небрежно пожал плечами:

— Мало кто из вашего сословия любит родовитых бездельников, это понятно и, я бы сказал, естественно. — Обернулся к фор Цирренту: — Молодой человек похвально осторожен. Он, разумеется, совершил большую глупость, связавшись с людьми, для которых его жизнь мало что стоит, но у него хватило ума — а может быть, инстинкта — вовремя убраться из столицы. Для нас он пока недосягаем, но, к счастью, недосягаем и для убийц.