Татьяна Богатырева - Мастер теней

Хотелось кричать, отнять у него гитару, выгнать всех — и сорвать с него проклятый ошейник, целовать закрытые глаза и обещать…

«Что обещать? Что отпустишь его, а брата бросишь на милость Бастерхази? Опомнись! Это всего лишь морок. Магия искусства», — объясняла сама себе Шу, и сама себе не верила:

«Морок? Магия? Ему больно. Больно из-за меня!»

«Переживешь. И он переживет. Осталось два дня — если сейчас отпустить его, как расстроить свадьбу со Свандер? Ты не имеешь права упускать последний шанс!»

Стряхнув с ресниц неведомо как залетевшие брызги дождя, Шу внимательно посмотрела на девицу Свандер. Та плакала, некрасиво и глупо. Нос её покраснел, на платье капали слезы. Но отчего-то она казалась милой, и было её жаль, как ребенка — наивного, послушного отцу, обманутого ребенка.

«Хватит! Я не железная!» — чуть не закричала Шу, но губы ровно произнесли:

— Прелестно, дорогой мой. Достаточно.

Музыка оборвалась, призрачные золотые нити истаяли, выпуская фрейлин из наваждения. Они растеряно озирались, промокали мокрые глаза платочками и пытались улыбаться — молча, пока еще не в силах говорить. Если бы Шу сама была в здравом уме и трезвой памяти, она бы радовалась: эффект превзошел все ожидания, ни один амулет не почувствовал атаки — странная особенность магии искусства. Не зря она штудировала сотни фолиантов из королевской библиотеки в надежде на то, что знания лишними не бывают. Пригодилось — то, что даже Берри почитал бесполезным.

Вот только мыслить здраво она не могла, слишком неуютно чувствовала себя в шкуре невольника, и еще неуютнее — в шкуре хозяйки. Злые боги, почему приходится лгать, изворачиваться и использовать одного ради спасения другого?

Слезы снова попытались навернуться на глаза, но Шу не позволила. Пока Кею грозит смерть, у неё нет права на слабость. А сострадание и совесть — это слабость. И любовь тоже…

«Любовь? Никакой любви! Желание, и ничего больше!» — оборвала Шу вкрадчивую песню Черной Шеры, продолжающую звучать где-то глубоко внутри.

Боги, что же делать? Надо решать быстрее, фрейлины приходят в себя. Упаси Светлая, кто-нибудь догадается, что Тигренок маг!

— Пожалуй, мы не пойдем на прогулку, — капризно скривив губы, заявила Шу и встала из-за стола: едва удержала равновесие, так вдруг закружилась голова. Фрейлины поднялись вслед. — Дождь, хмарь, фи! Лучше мы устроим танцы в другой раз.

Девушки закивали, но вяло. Все их мысли по-прежнему были заняты музыкальным наваждением, а взгляды то и дело возвращались к сидящему на полу в обнимку с гитарой Тигренку.

— Жду вас завтра к четырем пополудни, — велела Шу фрейлинам и добавила для Таис: — Увидимся на балу.

Исполнив подобающие реверансы, девушки направились к дверям. Лишь Балуста замедлила шаг, отстала и остановилась на полдороге. Дождавшись, пока за последней фрейлиной закроется дверь, она обернулась, вздохнула и сделала шаг обратно. Шу — к ней… Голова кружилась и болела, но сейчас это было не важно. Она пыталась понять, что чувствует и думает подруга, и не могла: Баль спряталась в мерцающий всеми оттенками весны кокон, а лицо ее было спокойно, как темная гладь лесного озера.

— Это вот… — Баль сделала жест кистью, указывая на Тигренка и одновременно требуя сделать полог тишины; Шу привычно поставила воздушный барьер. — Помешает Бастерхази женить Кейрана?

— Как видишь, у меня получилось. — Шу заставила себя улыбнуться.

— Что получилось? Ты хоть понимаешь, что делаешь?

— Свандер влюбилась. — Шу пожала плечами. — Теперь маленькая послушная девочка скажет папеньке «нет», и Кей останется свободен. На какое-то время.

— Шу, ты сошла с ума. Ставить все на!.. — не договорив, Баль сморщилась и махнула рукой.

— Но что еще мне делать? Убить все семейство Свандеров и отправиться на остров Прядильщиц? Сколько после этого Кейран сохранит здравый рассудок и жизнь?.. Ты прекрасно понимаешь, что если бы я могла избавиться от Бастерхази или Ристаны, я давно бы это сделала. Но, ширхаб дери, даже Гильдия не берется…

— Хватит, Шу. — Балуста подняла ладонь. — Я, я, только я. Ты заигралась. Допусти на миг, что кто-то еще может что-то сделать.

— Что, Баль?! — Шу отступила на шаг. — Дарниш не смог даже удержаться в Совете. Эрке прячется от шера Ги, как суслик от змеи, Бертран может сколько угодно размахивать шпагой и грозно хмуриться, его все равно никто не боится! Даже канцлер Адан не смеет поддержать своего короля на Совете. Потому что единственная сила в Валанте — проклятый Бастерхази! Думаешь, хоть кто-то из советников не знает, что отец хотел женить Кейрана на Таис? Или, может быть, хоть кто-то из них не догадывается, что будет с Кеем, как только Свандер понесет наследника? Мы одни, Баль! Как были одни в Сойке, так и остались одни…

— Мы, Шу. Не ты. Мы, — повторила Балуста едва слышно.

Шу осеклась, глубоко вздохнула, пытаясь унять тошноту и головокружение.

— Прости…

— Если у тебя не выйдет завтра, — словно не слыша ее, продолжила Баль, — то мы с Эрке убьем Ристану. До свадьбы.

На последнем слове Балуста развернулась и быстро пошла прочь.

— Нет! Ты с ума сошла!.. — Шу бросилась за ней, но, сделав всего шаг, остановилась и просто смотрела, как единственная подруга уходит, не оборачиваясь, как закрывается за ней дверь…

Ристана. Роскошная акация роняет золотые лепестки на нежную траву Лощины Памяти. На коричневом, словно вырезанном лучшим резчиком лице магнолии снисходительная улыбка, но озабоченная складка меж бровей не вяжется с образом самовлюбленной змеи. Руки-ветви тянутся к узловатому старому грабу, сплетаются с его ветвями… кружатся золотые лепестки акации и золотые листья граба…

Шу зажмурилась до кругов перед глазами, отгоняя чудное видение. О да, убить сестру было бы прекрасно. Правильно. Она сотню раз обдумывала, как это сделать, и сотню раз понимала: убить Ристану просто. Шу вполне может сделать это и выйти чистой из болота. Но сейчас смерть Ристаны даст лишь небольшой выигрыш во времени и непредсказуемые проблемы — скоро, совсем скоро.

Королевство не может остаться без регента. Шу несовершеннолетняя, больше Суардисов нет. Зато есть императорский сын Лерма, который с удовольствием возьмет на себя тяжелую ношу власти, и уже не отдаст ее никому и никогда. Конечно, Дарниш может претендовать на регентство, как Оруженосец отца и его названный брат, но Бастерхази не позволит. Он наверняка попытается поставить того же Свандера, как будущего королевского тестя. Или он предпочтет принца Лерму на троне? Нет, вряд ли, Лерма не из тех, кем можно вертеть, как Ристаной. А значит, начнется дележ пирога между Бастерхази и Лермой — в лучшем случае, при этом Лерма будет пытаться убить Кея, а Бастерхази ему в этом мешать. А в худшем они споются, заключат пакт и вместе избавятся от ненужного короля. И все это произойдет очень быстро: Бастерхази не дурак, чтобы тянуть до следующего лета, когда Шу исполнится восемнадцать и она сможет претендовать на регентство, мало ли, вдруг ей удастся доказать, что она не сумрачная, а светлая? Дайм бы помог убедить в этом Конвент… Проклятье. Как все сложно. И Дайма нет — если бы он был сейчас в Валанте, Бастерхази бы заикнуться о свадьбе со Свандер не посмел!