Михаил Жигжитов - Парень из Ириндакана

— Надо уходить, пока не поздно.

— А мы не дойдем, как ты думаешь, по твоему компасу. Запомнил, каким кривляком шли сюда?

Зэн подумал и согласился с Бронькой.

— А ты как думаешь? — спросил он.

— Я немного запомнил наш путь… Ну, будем соображать… Почаще в карту заглядывать…

Шли почти на ощупь. Часто падали. Одежда и обувь намокли и отяжелели.

Бронька взглянул на часы. Тринадцать. Значит, снег идет всего час и за это время выпал почти на двадцать сантиметров.

Пройдя еще пару часов, они вышли в густой перелесок, в котором Бронька заметил много сухих деревьев. Снег выпал уже до колен. Тучинов вспомнил случай, происшедший у него с Захаром Захарычем, частенько бравшим его на охоту. Вот так же однажды их застал в тайге буран…

«Бронька, надо рубить больше дров и делать притулье», — сказал старый таежник и принялся подрубать огромную сухую сосну.

Когда все было готово и они пили в шалаше перед ярким костром густой чай, Захар Захарыч сказал:

— Сынок, в такую погоду никуда не ходи. Пойдешь — гибель примешь! Вымокнешь, как мышь, спички отсыреют, захочешь огонька — не добудешь… Сядешь отдохнуть, с устатку-то вздремнешь. Вот тебе и смерть. У нас так и гибли охотники… Давно ли это было в Бодоне-то…

Вспомнив этот разговор, Бронька остановился.

— Ты что, Тучинов, выдохся? — спрашивает Нэля.

— Выдохся, сейчас упаду, — усмехнулся Бронька. — Слушай, Зэн, пока не поздно, нам надо сделать односкатный шалаш и нарубить побольше дров.

— Пожалуй, ты прав — все равно до табора не дойдем…

— Вы с Нэлей делайте шалаш из еловых веток, а я буду готовить дрова.

Через полчаса ярко горел костер, на нем уже кипел чай, а Зэн с Нэлей заканчивали шалаш.

— Эй, строители, идите чайком греться! — весело пригласил Тучинов спутников.

Попив горячего чая, Нэля повеселела.

— Броня в тайге и в самом деле молодец! — смеется Нэля. Она поворачивается перед костром, от ее одежды идет густой пар. Штаны повыше колен порвались, и из дыры виднеется белое девичье тело.

— Штаны-то хоть заштопай, — советует Бронька, — недолго потерять их где-нибудь на кустах.

— Дай обсушиться-то, ни иголки, ни ниток с собой…

— У меня есть, — Тучинов достал иголку с ниткой и подал девушке.

— Благодарю…

А снег все валит и валит.

Тучинов, понурив голову, о чем-то крепко задумался.

— Броня, не вешай голову, лучше расскажи что-нибудь из жизни своих рыбаков и охотников, про Байкал, — просит Зэн.

Парень вздохнул и тревожно посмотрел на товарища:

— Я, «дидуня», о себе не печалюсь, думаю об остальных. Где они сейчас, добро бы так же устроились, как мы. А если бредут по тайге… Мокрые, спички отсырели… Как будут ночевать?.. Живая смерть…

— А неужели можно сейчас замерзнуть? — спросила Нэля.

— Отойди от костра и сядь под дерево, вот и узнаешь, что будет… — серьезно советует Зэн.

Вспомнив товарищей, геологи долго молчат. Лишь слышно потрескивание костра, шуршание падающего снега, да иногда плюхнется с ветки кухта — тяжелый ком мокрого снега.

В лесу наступила такая темнота, что в двух шагах ничего не увидишь. Снегу навалило выше колен. А что будет к утру?

— Продуктов у нас только на ужин, — задумчиво проговорил Зэн.

— Нужно их разделить поровну… Давайте…

Бронька разрезал на три части небольшой кусок хлеба.

— И консервы тоже придется так же, — хмуро сказал он.

Молча поужинав, Зэн и Нэля легли спать, а Бронька остался дежурить у костра.

Уже по второму разу парни сменили друг друга, и только перед самым рассветом Нэля сменила Зэна.

Когда совсем рассвело, девушка набила снегом котелок и повесила на таган. Вскипятив чай, она разбудила парней:

— Вставайте, чай остынет!

Поднявшись, Зэн умылся снегом и подсел к костру, а Бронька, как всегда, разделся до пояса и, сделав зарядку, натерся снегом. Красивое, мускулистое тело покраснело, вот-вот брызнет кровь. Покрякивая от удовольствия, он оделся и, растопырив сильные руки, подошел к Нэле:

— Подавай, повар, целого быка съем!

— Быка захотел! Вот тебе кусочек хлеба, довольствуйся этим… Остается еще по кусочку на обед, и все…

— Эх, черт, недаром же у нас говорят на Байкале: «У рыбака хотя и голы бока, зато обед барский! А у охотника дым густой, да обед пустой». Правильно сказано… Охотник да геолог частенько остаются без обеда.

Напившись чаю, геологи начали обсуждать свое положение.

— Снег не перестает идти, а продукты вышли… Надо продвигаться к табору, — советует Зэн.

— Правильно, идти нужно, сколько ни пройдем, а все ближе к людям.

— Неужели сегодня не дойдем? — тревожно спрашивает девушка.

— Об этом скажут наши ходули, — усмехнулся Бронька, — да еще, главное, с пути бы не сбиться.

Идти было очень трудно. Метровый липкий снег словно обнимал ноги, не давал ходу.

Зэн и Бронька попеременно мяли его, а бедняжка Нэля даже по готовой борозде и то еле передвигала ноги.

Через каждые сто-двести метров она просила отдохнуть.

После обеда девушка совсем ослабла и все чаще плюхалась на снежную перину.

К пяти часам, обессилев, Нэля упала и больше уже не могла подняться.

Зэн с Бронькой переглянулись и без слов разожгли костер, усадили на пенек девушку, а сами принялись за сооружение шалаша. Через полчаса все было готово, и обессиленная Нэля уже лежала на мягкой душистой постели из еловой хвои перед жарким костром. Она внимательно наблюдала за каждым движением Броньки и, в душе завидуя ему, думала: «Почему я не родилась вот таким парнем… сильным, ловким, красивым… и пусть даже с крутым характером…»

Заготовив достаточно дров, Бронька вскипятил чай, бросил в него щепотку соли и пригласил «ужинать». Хлеба ни крошки.

— Эх чаек! Недаром же у нас налегают на него — и хлеба не надо чаевщику.

— Чай — это сила! — шутливо поддерживал Зэн.

— Пей, Нэлька, не журись, — предложил Бронька кружку мутной жижи. — А вечером, после второго «ужина», я вам расскажу охотничьи рассказы старого Захара Захарыча… У него бывали случаи куда труднее, чем у нас. Смерть не только в глазах, она уже жует человека, даже слышно, как хрустят кости в зубах у зверя… И все равно, если не растеряется человек, он выходит победителем!..

Нэля вздохнула и начала пить горькую, с дымком, мутную, с угольками и иголочками снежную воду, которую Бронька называет чайком.

Снег, хотя не такой густой, но продолжал идти. Гудела от ветра тайга.

Разогревшись, Нэля полусидя уснула.

Бронька поднял ее, словно ребенка, и уложил на постель, подложив под голову рюкзак.

— Убайкалась… Ложись, «диду», в двенадцать разбужу.

Не смыкая глаз, сидит Бронька у костра и устало смотрит на огонь.

Лениво плещутся языки пламени, щедро обливая ярко-красным светом крохотный пятачок, где приютились геологи.