Михаил Жигжитов - Парень из Ириндакана

Дядя Агдыр со своими оленями трудится наравне со всеми. То в поисках, то перевозит продукты… Вот и сейчас они сидят с Бронькой и тихо беседуют:

— Дядя Агдыр, неужели не найдем?.. Ведь они не иголки все-таки… Мне кажется, что они живы. Не могли они погибнуть.

— Ох, Бронька, хозяин умеет прятать… Шибко мастер… Верка была красива девка, вот он и забрал ее к себе в жены… А Колька — молодой старательный парень, теперь пастухом работает у «горного хозяина»…

Бронька недовольно морщится:

— Это уж сказка, дядя Агдыр. Они просто заблудились.

— Ох-хо-хо, молодой народ старикам не хочет верить… Это худо, шибко худо…

Измученные люди продолжают упорно искать. По два-три раза прошли они по одному и тому же месту. Прощупали все реки. Ходят цепью в сопровождении охотничьих собак.

На вертолетах перебрасывают людей с одного конца маршрута в другой. Каюры замучили своих оленей. Выпал еще снег. Ночами в речках забереги стали покрываться тонким ледком. Плоты обмерзли и стали скользкими. Однажды утром Бронька упал с плота в ледяную воду. А в другой раз улетел в глубокую расщелину между скал… Его спас толстый слой мягкого слега. Отделался ушибами и синяками.

Начались осенние снегопады. Все чаще стали дуть злые северные ветры. На реках намерзало все больше льда…

Из управления пришел приказ о прекращении поисков до будущего лета.

Левую Маму Бронька покинул последним и улетал вместе с Бадмаевым и Глебом Максимовичем. Сердце ныло до боли, звало туда, в холодные гольцы, где остались Вера с Колей.

В Нижне-Ангарске, выскочив из вертолета, побежал к тете Даше.

Она встретила Броньку как родного.

— Вот и голубчик мой прилетел!.. А Коля-то с Верой что наделали… вот уж бедненькие-то, как же это они ошиблись… — причитала добрая женщина.

— Да, ошиблись…

Бронька окинул знакомую комнату и вспомнил первую встречу с Верой… Вот стоит она рядом и улыбается ему…

— А здесь уже все знают, как ты Нэлю на себе вынес… Тоже бы ей капут… Ох уж, не женское это дело… — словно сквозь сон слышит он.

Парень тяжело вздохнул, пожилая женщина понимающе взглянула на него и пригласила к столу:

— Садись, Броня, на свое любимое место в углу… ешь, что бог послал…

Бронька затряс головой и сел на порог.

— Лека-то наша где? — едва слышно спросил Тучинов.

— В гости ушли с матерью.

На закате солнца Глеб Максимович с Бронькой пришли на берег осеннего Байкала. Сели на разбитую «хайрюзовку» и, по старой привычке, молча углубились в созерцание любимого моря.

Просидев с четверть часа, Глеб Максимович взглянул на парня и спросил:

— Броня, помнишь, как мы с тобой отпустили в Духовской матерого сига?

Парень скупо улыбнулся.

— Помню.

При воспоминании о совместных рыбалках Бронька как наяву увидел свой дом, мать и на стене выцветшую фотографию: стоят два офицера — это Иван Тучинов — командир взвода и Глеб Максимович Сизых — парторг роты… Бронька вздохнул: «Эх, отец!..»

Вдруг до слуха донеслись обрывки знакомой песни, которую сочинили геологи:

Остальные слова унес порыв «ангары». И снова:

Ветер со свистом… Большая пауза.

Последние слова еле-еле расслышал Бронька. От них подступил горький комок к горлу, глаза заполнились слезами. Перед ним мелькнул голубенький платочек, и он, как наяву, услышал:

— Заедем домой, Броня, омульков покушать!.. А потом учиться!..

— Эх, Левая Мама! Не мама ты, а злая мачеха…

Глеб Максимыч сидит словно в оцепенении и смотрит на чернильно-черное море.

— Броня, я что-то продрог, проводи меня.

— И в самом деле, Глеб Максимыч, прохладно стало…

— Скоро зима… Да, кстати, я все хочу спросить, Броня: куда ты думаешь теперь?

— Буду учиться на геолога. Но сначала я должен…

— Да, сначала ты должен помочь своим рыбакам разоблачить того мошенника… Как его?

— Черных.

— Вот, вот, сынок!

Вдруг где-то вдали от берега зашумело море. То шел встречный ветер. Вихрясь и сплетаясь в тугие узлы, «ангара» с «култуком» в каком-то дьявольском танце закружились на одном месте.

Шум все ближе. Он постепенно утихает.

Наконец ветры, смяв друг друга, утихомирились. Наступил штиль, лишь легкий холодок, идущий от моря, бодрил людей.