Виктор Эфер - Похитители разума

Посыльные вносят огромные корзины и букеты цветов.

Героиня вечера, восемнадцатилетняя сияющая Люцина, встречает гостей. Как вокруг белого цветка, кружится рой мотыльков — молодых, блестящих офицеров, затянутых в новенькую щеголеватую форму, блестящие лаковые сапоги, с квадратными конфедератками в руках.

Молодого поручика авиации, Мечислава Сливинского, принимает особенно приветливо молодая хозяйка дома.

— Поручик! Я особенно рада видеть вас среди наших гостей… И, нагнувшись ближе, шепнула: — Любимый…

Обожгла дыханьем. Сладкое слово — «любимый»…

Сливинский почтительно приложился к руке, хотя сердце уже пляшет бешеный танец.

— Примите мои скромные поздравления, панна Люцина! Пусть девятнадцатый год вашей жизни будет еще счастливее, беззаботнее и радостнее восемнадцатого.

— Благодарю вас… — И снова добавила тихонько: — Я уверена в этом, ведь ты будешь всегда со мной, любимый.

Очаровательная музыка этих слов коснулась уха летчика, подняла на крыльях радости, стремительно взвиваясь, достигая самой вершины мечты.

— Сегодня веселый бал!

— Мне восемнадцать лет, Мечик!

— Чудное время… Лучшее в жизни. Знаю, что сегодня будет масса охотников танцевать, приглашаю заранее. Обещаете?

— Конечно, дорогой.

Висячие люстры с хрустальными украшениями рассыпаются тысячами сверкающих алмазов по залу, черным сюртукам и фракам, сверкающим шитьем и орденами мундирам, нарядным платьям, белизне прекрасных рук и плечей…

За белыми колоннами, в углах зала, собиралось высшее офицерство небольшими группками, делясь впечатлениями вечера.

— Какая красавица Люцина!

— Кто будет ее избранником?

— Признаться, красивейшая девушка.

— На конкурсе красоты она, наверно, займет первое место среди красивейших панн Познанского воеводства… А может быть, и всей Польши.

— Полковник Симон очень скромен и нигде не показывает свою дочь…

Торжественный ужин начался тостом седовласого командира округа:

— Мы гордимся, что Польша имеет таких прекрасных девушек, как наша дорогая именинница. Мы гордимся тем, что польские женщины — прелестнейшие в мире женщины! Они так прелестны, что даже меня, старого седого солдата, вводят в грех!.. Дай тебя поцеловать, Люцина!

Под веселый смех и шутки любимый командир целует девушку.

— За именинницу!

— За наших женщин! Милых женщин!!!

— За Польшу!!!

Звучат тосты, льется широкой рекой вино. Гремит музыка. Собравшиеся умеют и любят веселиться. Люди рассыпаются веером из-за стола. Вот уже первые пары кружатся в вихре штраусовских сказок, колышутся в волнах плавного менуэта; расплавленным хрусталем льется шопеновский полонез…

После опьяняющих танцев поручик с Люциной выходят на освещенную веранду и оттуда, тихонько спускаясь мраморными ступенями, направляются в парк.

Старые безмолвные липы, застыв в удивительном спокойствии, посеребренные лунным светом, прислушиваются к людскому веселью и музыке, несущейся из зала. Начавшаяся осень слегка наложила мазки своей богатой золотом и желтизной палитры на наряд обитателей парка. Теперь все здесь покрыто лунно-осенней желтизной. Вдоль длинной аллеи деревья выстроились, будто на параде. Слегка опьяненной вином и переполненной счастьем Люцине мерещится, что деревья шепчутся тоже о любви… Любовь заполняет все существо и поэтому девушке кажется, что весь мир должен интересоваться только любовью. Вот-вот кинутся в объятья деревья и затанцует весь парк в вальсе штраусовской «сказки венского леса».

— Как прекрасен мир, Мечик! Посмотри на эти каштаны и липы. Мне немного жаль их, потому что безумно люблю жизнь, движенье, музыку, а они теперь увядают… Но, может быть, деревья по-своему счастливее нас? Кто знает? Мы уйдем и побываем во многих местах, а липы будут стоять до самой их смерти. К чему я это все говорю, Мечик?

— Все это очень красиво, дорогая! Но не жалей об увядающем парке. Он зазеленеет вновь весною…

— Да, будет весна. Но где будем мы, когда он снова оденется молодой листвой?.. Скажи, Мечик, ведь мы… будем жить здесь?

— Едва ли. Кажется, я получу назначение за границу.

— Бедные липы… Но что мне липы, когда ты со мной…

Полная луна скромно прикрылась облачком…

— Теперь никакая сила не сможет нас разлучить!

— Ничто! Ничто! Никогда!!!

Но двое опьяненных счастьем людей не подозревали, что неумолимая рука событий уже заносит над ними страшное оружие, готовое опуститься и уничтожить жизнь, любовь и счастье людей…

— Какой же сувенир тебе подарить на память о сегодняшнем вечере, пока мы окончательно не соединимся в одну семью?

— Подари мне что-то памятное, необыкновенное, — мечтательно произнесла Люцина.

— Мне бы хотелось подарить такой необыкновенный сувенир, который никогда не потеряется и вечно будет с тобой.

— Я хочу именно такой вечный подарок, — оживленно говорит восторженная Люцина.

— Вот видишь ту звездочку, справа над липой. Самую крупную?

— Вижу, Мечик! Ту, которая ярче других.

— Пока будет светить та звездочка и излучать дальний, мерцающий свет — до тех пор буду любить тебя. Если случайно окажемся в разлуке, взгляни на звезду и узнаешь: жив ли я и что думаю о тебе; она передаст тебе мои мысли. А если случится — погаснет звезда, знай, что нет меня больше в живых.

Офицер чувствует, как к губам его прижалась рука Люцины.

— Замолчи, Мечик! Я не хочу жить, если звездочка потухнет…

И снова луна прикрылась облаком.

Всему бывает конец.

Окончился и именинный бал, и Люцине жаль прошедших мгновений… Но что жалеть о прошедшем прекрасном дне, когда завтрашний будет еще прекраснее!..

Утомленная, но возбужденная и радостная, прошла она в свою спальню. Все казалось новым, как бы омытым, освеженным великой радостью, будто впервые увидела она знакомые предметы, рассматривала и трогала каждую вещь. Вот засохший бессмертник…

— Какой чудный, будто талисман, — произнесла девушка, погладив сухие, шуршащие цветки, сохраняемые со дня первой встречи с Мечиславом. Вот переплетенный в темносиний бархат дневник, которому она доверяла свои тайны. Милые, дорогие вещи! Каждая из них — свидетельница ее счастья! Куда бы судьба не забросила ее — они всегда будут с ней. С драгоценными сувенирами ни за что не расстанется Люцина…

Приготовленная постель манит белоснежными простынями. Глаза Люцины сами собой постепенно закрываются… минута, и сон берет свое. На белой подушке уже рассыпались светлые, золотистые локоны в слабом свете мерцающей лампады.

Путаются один за другим сны. Вот какая-то огромная, тысячерукая, многоликая гадина приближается к девушке, готовясь схватить ее. Ужас сковывает члены… Но вот появляется Мечик. Он в страшном бою, достойном борьбы Геракла с Горгоной-Медузой, повергает гадину… Из отрубленных голов чудовища хлещет кровь…