О. Генри - Вождь краснокожих

Хусефа подъехала ближе. Ее маленькая точеная ручка словно что-то искала в воздухе, и Рипли накрыл ее своей сильной рукой. Лошади пошли в ногу. Пальцы обеих рук – мужской и девичьей – переплелись, и девушка проговорила:

– Раньше я никогда ничего не боялась. Но все-таки по-настоящему страшно было встретиться с мексиканским львом, к тому же таким огромным! Бедный Билл… Я так рада, что вы решили проводить меня…

О’Доннел восседал на галерее, в темноте был виден только огонек его сигары.

– Хэлло, Рип! – гаркнул он. – Это ты?

– Он немного проводил меня, – сказала Хусефа. – Я сбилась с дороги в сумерках и немного запоздала.

– Весьма обязан, – рыкнул король скотопромышленников. – Заночуй здесь, Рип, а в лагерь отправляйся завтра с утра.

Дживенс, однако, не пожелал остаться. На рассвете нужно было отправить к покупателю гурт быков. Поэтому он вежливо распрощался и ускакал в лагерь.

Часом позже, когда в доме уже были погашены огни, Хусефа в одной ночной сорочке прошлепала босиком к двери своей комнаты и крикнула королю, чья спальня располагалась по другую сторону коридора:

– Слышишь, па! Помнишь того мексиканского льва, которого прозвали Рваный Дьявол? Он насмерть задрал Гонсалеса, пастуха мистера Мартина и в придачу полсотни телят на ранчо Салада. Сегодня у брода Белой Лошади я свела с ним счеты. Этот негодяй прыгнул, а я всадила ему две пули в башку из моего тридцать восьмого. Я его сразу узнала по левому уху – старый Гонсалес, отбиваясь, изуродовал его своим мачете. Выстрел получился что надо, па, ты мог бы позавидовать!..

– Ты у меня настоящая молодчина! – сонно прогромыхал Бен из сумрака своей королевской опочивальни.

Дельце, на первый взгляд, показалось нам выгодным… Но погодите, дайте-ка я все расскажу по порядку.

Мы с Биллом Дрисколлом в ту пору подвизались на Юге, в Алабаме. Там-то нас и осенила блестящая идея насчет похищения. Должно быть, как позже говаривал Билл, нашло на нас временное помрачение ума, – да только поняли мы это гораздо позже.

Есть там один городишко, плоский, как днище сковородки, и, конечно, называется он Вертис, то есть «Вершины». Живет в нем безобидная и всем на свете довольная деревенщина.

Капитала у нас с Биллом в то время было долларов шестьсот на двоих, а требовалось нам еще как минимум две тысячи для одной операции с земельными участками в Западном Иллинойсе. Вот мы и толковали об этом, сидя на крылечке гостиницы в Вертисе. Похищение с последующим выкупом, убеждал меня Билл, провернуть здесь куда проще, чем там, где регулярно выходят газеты, которые тут же поднимут вой и разошлют во все стороны переодетых репортеров. К тому же городишко не сможет выслать за нами вдогонку никого, кроме какого-нибудь помощника шерифа да пары соседей жертвы.

Выходило вроде бы недурно.

Жертвой мы выбрали единственного сына самого видного обитателя Вертиса. Звали его Эбенезер Дорсет. Это был человек почтенный и весьма прижимистый, скупавший просроченные закладные и ведавший воскресными церковными сборами. Мальчишке на вид можно было дать лет десять, лицо у него сплошь было усеяно веснушками, а волосы имели приблизительно такой же цвет, как обложки журналов в киосках на железнодорожных станциях. Мы с Биллом прикидывали, что Дорсет-старший, не раздумывая, выложит нам за свое чадо две тысячи, и на меньшее решили не соглашаться.

Милях в двух от городка находилась небольшая гора с пологими склонами, поросшими густым сосняком. В дальнем склоне этой горки имелась пещера. Там мы сложили запас провизии и приступили к осуществлению нашего плана.

Однажды вечером мы проехались в двуколке мимо дома старика Дорсета. Мальчишка шлялся на улице и пулял камнями в котенка, вскарабкавшегося на забор.

– Эй, парень! – окликнул его Билл. – Хочешь прокатиться и получить пакетик леденцов?

Мальчишка, не долго думая, зафигачил Биллу прямо в глаз обломком кирпича.

– Так, – сказал Билл, перелезая через борт повозки и держась за физиономию. – Это будет стоить старику лишних пятьсот долларов…

Парень, скажем прямо, дрался, как средних размеров гризли, но мы все-таки его скрутили и затолкали на дно повозки. Добравшись до места, мы отвели его в пещеру, а лошадь я привязал в сосняке. Как только стемнело, я отвез двуколку на ферму, где мы ее взяли напрокат, а оттуда вернулся пешком.

Гляжу: Билл заклеивает пластырем ссадины на своей физиономии. За скалой у входа в пещеру пылает костер, а наш парень с двумя ястребиными перьями в рыжих патлах не сводит глаз с закипающего кофейника.

Подхожу поближе, а он целится в меня палкой и говорит:

– Проклятый бледнолицый, как ты посмел явиться в лагерь вождя краснокожих по имени Гроза Прерий?

– Мы с ним играем в индейцев, – говорит Билл, подтягивая штаны, чтобы лучше разглядеть синяки на щиколотках. – Цирк по сравнению с нами – чисто виды Святой Земли в альбоме с картинками. Я, понимаешь, старый охотник Хэнк, пленник вождя, и поутру с меня сдерут скальп, а потом сожгут к чертям. Святые великомученики! И здоров же драться ногами этот парень!

Да, сэр, мальчишка резвился вовсю. Жить в пещере ему пришлось по вкусу, он и думать забыл, что и сам в заложниках. Меня он, недолго думая, нарек Змеиным Глазом и объявил, что, когда его лучшие воины вернутся из похода, я тоже буду изжарен на костре на восходе солнца. Когда же мы уселись ужинать, наш парень, набив рот хлебом с беконом, произнес застольную речь примерно такого содержания:

– Тут у вас классно! Я еще никогда не жил в лесу; зато у меня один раз был ручной опоссум, а в прошлый день рождения мне исполнилось целых девять лет… Ненавижу ходить в школу. А тут в лесу водятся настоящие индейцы?.. Хочу еще подливки… Ветер чего дует? Потому, что деревья качаются?.. У нас было пятеро щенят… Хэнк, что это нос у тебя такой красный?.. У моего папаши денег видимо-невидимо… А звезды горячие?.. В субботу я два раза подряд отлупил Эда Уокера… Не люблю девчонок!.. Почему апельсины круглые?.. А кровати у вас в пещере есть?.. Попугай умеет говорить, а рыбы нет… Дюжина – это сколько будет?..

Каждые пять минут парень вспоминал, что он индеец, и, схватив свою палку, которую он именовал ружьем, прокрадывался к выходу из пещеры – выслеживать лазутчиков проклятых бледнолицых. Время от времени он испускал боевой клич, от которого старого охотника Хэнка бросало в дрожь. Да, сэр, бедолагу Билла этот мальчишка запугал до полусмерти с самого начала.

– Эй, – говорю ему, – Гроза Прерий, а домой тебе разве не хочется?

– А чего я там не видал? – отвечает он. – Мне в лесу нравится. Ты же не потащишь меня домой, Змеиный Глаз?