О. Генри - Вождь краснокожих

– Тогда я, пожалуй, поеду. У меня на складе только мальчишка, дурак-дураком: сено с овсом путает… И еще: он выстрелил Лестеру в спину.

– В спину?

– Да, когда тот привязывал лошадь.

– Спасибо, Джим. Выпьешь кофе на дорогу?

– Да нет, пожалуй. Мне на склад пора.

– Так ты говоришь, что…

– Да, Сэм. Весь город видел, как они уехали вместе, а к их тележке был приторочен большой узел, вроде как с одеждой. Запряжена той самой парой чалых, которую он привел из Маскоги. Их с ходу не догнать.

– А по какой…

– Покатили они по той дороге, что ведет в Гатри, а куда свернут, сам понимаешь, черт знает.

– Ладно, Джим, весьма обязан.

Симмонс свернул очередную самокрутку и пришпорил лошадь. Отъехав ярдов на двадцать, он придержал коня и крикнул:

– Тебе помощь не понадобится?

– Спасибо, сам управлюсь.

– Ну, я так и подумал. Тогда будь здоров.

Сэм вытащил карманный нож с рукоятью из оленьего рога, открыл и неторопливо счистил с левого сапога приставшую грязь. Я уж было решил, что он собирается поклясться на лезвии в вечном отмщении или, на худой конец, произнести грозное проклятие. Ведь те вендетты, о которых мне приходилось читать или видеть на сцене, начинались именно так. Но тут все было по-иному. В театре публика наверняка освистала бы Сэма и потребовала бы душераздирающую мелодраму.

– Любопытно, – вдумчиво проговорил Сэм, – остались у нас на кухне холодные бобы?

Он кликнул Уоша, чернокожего повара, и, выяснив, что бобы в наличии, приказал разогреть их и сварить кофе покрепче. Потом мы отправились в комнату Сэма. Он вынул из книжного шкафа три или четыре кольта и принялся осматривать их, рассеянно насвистывая. Затем приказал оседлать и привязать у дома двух лучших лошадей.

Ныне мне известно, что по всем Соединенным Штатам вендетты неуклонно подчиняются строгому правилу: в присутствии заинтересованного лица о вендетте не говорят, словно избегая самого этого слова. Позднее я выяснил, что существует еще одно неписаное правило – но его придерживаются исключительно в западных штатах.

До ужина оставалось еще часа два, но уже через двадцать минут мы с Сэмом основательно вникли в разогретые бобы, горячий кофе и холодную говядину.

– Перед длинным перегоном следует закусить поплотнее, – заметил Сэм. – Ешь как следует.

У меня внезапно зародилось подозрение.

– Зачем ты велел оседлать двух лошадей? – спросил я.

– Один да один – два, – сказал Сэм. – Ты считать-то умеешь?

От такой математики у меня спина замерзла, но это послужило мне уроком. Сэму и в голову не пришло, что я способен оставить его в одиночестве на кровавой дороге мести и правосудия. Словом, я был обречен, поэтому положил себе еще порцию бобов.

Часом позже мы ровным галопом мчались на восток. Лошади Бена Тэтума, может, были и быстрее, и он существенно опередил нас, но, если бы до него донесся мерный стук копыт наших скакунов, вскормленных в самом сердце исконного края вендетт, он почувствовал бы, что возмездие неотвратимо приближается.

Я догадывался, что Бен Тэтум все поставил на скорость и внезапность, а значит, не остановится до тех пор, пока не окажется среди своих. И он, несомненно, понимал, что отныне его враг будет следовать за ним повсюду.

Мы догнали беглецов в Гатри. Измученные, голодные, как волки, в пыли с головы до ног, мы ввалились в тамошнюю гостиницу и уселись за столик. Они сидели в дальнем углу, жадно ели и временами опасливо оглядывались. На девушке было шоколадного цвета шелковое платье с кружевным воротничком и плиссированной – так, по-моему, это называется, – юбкой. Лицо ее закрывала плотная коричневая вуаль, на голове была широкополая соломенная шляпа, украшенная пером цапли. Мужчина был в простом темном костюме, волосы коротко подстрижены, и в толпе никто не обратил бы на него никакого внимания.

За одним столом сидели убийца и женщина, которую он соблазнил и похитил, за другим – мы: законный, согласно местному обычаю, мститель и хроникер, автор этих строк.

И тут в моем сердце проснулась жажда крови. На мгновение я встал на сторону Сэма.

– Чего ты ждешь? – шепнул я ему. – Стреляй же!

Сэм только уныло вздохнул.

– Ты ничего не понимаешь, – сказал он. – А он в курсе. В здешних местах порядочные люди строго держатся правила: в присутствии женщины в мужчину не стреляют. Я ни разу не слышал, чтобы за последние сто лет кто-нибудь так поступил. Его надо поймать, когда он один или, на худой конец, в мужском обществе. И он это знает. Так вот, значит, каков этот Бен Тэтум, проныра и красавчик? Ну, ладно: я его заарканю раньше, чем они соберутся отсюда уезжать, и закрою ему все счета.

После ужина парочка мгновенно исчезла. И хотя Сэм до рассвета прошатался по лестницам и коридорам, каким-то загадочным образом беглецам удалось ускользнуть, и на следующее утро в гостинице не оказалось ни дамы под вуалью, ни худощавого невысокого молодого человека, ни их экипажа, запряженного отличными лошадьми.

В целом история этой погони довольно монотонна, поэтому я буду краток. Мы нагнали их на дороге, а когда приблизились к их экипажу на пятьдесят ярдов, беглецы оглянулись и даже не стали торопить своих лошадей. Спешить теперь им было некуда. Бен Тэтум это знал, но знал он также, что спасти его жизнь, по крайней мере, сейчас, может только кодекс чести. Без сомнения, будь он один, все закончилось бы быстро и традиционным путем. Но присутствие женщины вынуждало врагов удерживать пальцы на спусковых крючках.

Как видите, женщина иногда препятствует столкновениям между мужчинами, а не вызывает их. Но не осознанно и не по доброй воле. Кодексов чести – в особенности, неписанных, для нее не существует.

Проехав пять миль, мы добрались до Чандлера, одного из типичных городков американского Запада. Лошади и у нас, и у них были голодны и измотаны. В Чандлере имелась только одна гостиница – мы все вновь встретились в столовой, куда нас призвал колокол таких размеров, что его звуки грозили расколоть небеса.

Помещение столовой оказалось еще меньше, чем в Гатри, и когда мы принялись за яблочный пирог, я заметил, что Сэм напряженно вглядывается в свою бывшую невесту, сидевшую в углу напротив. На девушке было все то же шоколадное платье с кружевным воротничком и манжетами; вуаль по-прежнему закрывала ее лицо. Мужчина низко склонялся над тарелкой – видна была только его стриженая макушка.

И тут я услышал, как Сэм бормочет вполголоса себе под нос:

– Есть правило, что нельзя убивать мужчину в присутствии женщины. Но, черт побери, ведь нигде и никем не сказано, что нельзя убить женщину в присутствии мужчины!

И, прежде чем я успел сообразить, к чему относится этот софизм, он выхватил кольт и всадил все шесть пуль в корсаж шоколадного платья с кружевным воротничком и плиссированной юбкой.