Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 15. Солнечная монета. Книга 1 из 2.

Вот почему он хотел быть с ней хоть чуть-чуть больше. Хоть чуть-чуть дольше. Ведь время, которое она могла провести с Лоуренсом, было таким кратким.

Лоуренс отложил перо и погладил челку посапывающей рядом Хоро. Ее брови чуть нахмурились, уши дернулись, но она не пробудилась.

Лоуренс с болью смотрел на ее спящее лицо. Ему как будто что-то давило на грудь.

Они приехали в этот город, чтобы разузнать о банде наемников Миюри и о планах компании Дива. Однако они совершенно не намеревались исправлять, тормозить или нарушать эти планы.

Лоуренс хотел бы иметь возможность делать это, но реальность была такова, что возможностью он не обладал. Лоуренс был всего лишь торговцем. Хоро, конечно, была сильна, но противник – могущественная компания с целой армией наготове.

Более того, мастер сражений, возглавляющий банду Миюри, боялся , что Лоуренс и Хоро встанут против компании Дива. Значит, исход был настолько очевиден, что даже дурню было ясно: бросать вызов Диве – абсурд.

Лоуренс пообещал Хоро сделать для нее все, что в его силах. Но даже если Йойтсу угрожало вторжение, уж конечно, Хоро сама не захотела бы, чтобы Лоуренс ставил на кон свою жизнь. И, хотя доподлинно он этого не знал, но предполагал, что Хоро и сама не стала бы драться за Йойтсу. Впрочем, вполне могла бы приложить усилия, чтобы осложнить вторгшимся жизнь.

Иногда ему казалось просто обидным, что, хотя ее истинным обличьем была гигантская волчица, она путешествовала по уголкам и закоулкам такого огромного мира в облике такой хрупкой девушки и в компании такого приземленного торговца, как он. Похоже, она отчаянно пыталась держаться в ритме окружающего мира.

Кроме того, она путешествовала в поисках своей родины и следов своих старых товарищей. Это, безусловно, нельзя было назвать продвижением вперед; скорее, это была попытка увидеть последствия поступков, которые все равно нельзя изменить.

Можно назвать это попыткой как-то возместить то, что она провела несколько веков в пшеничных полях захолустной деревушки, но ведь не вина Хоро, что мир так сильно изменился за это время.

Размышляя, Лоуренс вновь погладил челку Хоро.

Что они в действительности могут сделать в этом городе? Разнюхать планы компании Дива, а потом поднять руки перед всей громадностью этих планов? Или, осознав всю абсурдность этих нацеленных на быструю прибыль планов, молча дрожать от ярости?

В любом случае, поделать ничего было нельзя.

Тем белым утром в монастыре Уинфилда, играясь с искрящимся снегом, Хоро говорила.

Сейчас, по крайней мере, они могут знать, что происходит.

И это все, что они могут.

Лоуренс искренне сожалел, что он не какой-нибудь герой из героической легенды. Хоро была ему неописуемо дорога, а он ничего не мог для нее сделать; это заставляло его задуматься, есть ли в его жизни вообще какой-то смысл.

Спящее лицо Хоро выглядело уставшим от плача.

Даже раздраженная улыбка – уже хорошо. Даже страдальческая улыбка – уже хорошо.

Лоуренсу хотелось бы сделать так, чтобы завтра Хоро думала о чем-нибудь другом.

Чтобы она не сидела перед очагом, вспоминая раны прошлого и пряча их за улыбающимся лицом. Нет, Лоуренс хотел, чтобы ее глаза сверкали под утренним солнцем, а лицо светилось предвкушением того, что ей готовит новый день.

Поразмыслив, он понял, что его выбор небогат.

Все, что он сделал сегодня, было ради того, чтобы Хоро улыбалась.

Значит, ему оставалось и дальше стараться изо всех сил во имя того же.

Лоуренс поднял наконец-то окончательно уснувшую Хоро и отнес на кровать. Затем повторил в обратном порядке все то, что делал утром, когда одевал ее, чтобы выйти на улицу. Хоро действительно была сейчас беззащитна, ее тело было мягким и теплым, как у кошки. Лоуренс почувствовал приступы вины, но сумел их подавить.

Возможно, потому что кое-что другое давило ему на сердце еще сильнее.

Погладив спящую Хоро по щеке, Лоуренс надел плащ и направился к выходу из комнаты. Сделав несколько шагов, остановился, вернулся к столу, взял лист с рисунком и, убедившись, что чернила высохли, положил рядом с Хоро. Его позабавило, что от запаха чернил нос Хоро сморщился и она пробормотала что-то невнятное.

Он вышел из комнаты и зашагал по коридору.

Добравшись до лестницы, он направился вверх, не вниз.

С того момента, когда Лоуренс прошел мимо кое-кого, возвращаясь к себе в комнату, подходящих шагов он не слышал – значит, этот кое-кто, скорее всего, по-прежнему был у себя.

Не в силах даже чуть-чуть скрыть напряжение, Лоуренс прокашлялся и постучал в дверь.

Открыл ее крупный мужчина с короткими седыми волосами и бородкой.

Заместитель главы банды наемников Миюри.

Заместителя звали Макс Мойзи.

Рукопожатие с ним принесло Лоуренсу странное ощущение.

Глядя на этого человека поверх груды бумаг и пергаментов, наваленных перед ним на столе, Лоуренс понял, что эта рука привыкла держать перо не меньше, чем меч.

– Говоришь, хочешь узнать у меня о положении дел в городе?

Когда Лоуренс задал свой вопрос, глаза Мойзи чуть расширились, а потом, когда он принялся обдумывать ответ, забегали, как у маленького зверька.

Рувард, очевидно, не объяснил ему, кто такие Лоуренс и Хоро на самом деле, но Мойзи явно понял и сам.

Даже если это было не так – в любом случае, он отложил свои дела и отнесся к Лоуренсу как к почетному гостю, точно ему приказали.

– Да. Сегодня я немного побродил по городу, и как торговцу мне здесь многое очень интересно.

В особенности – каменная плита с выбитой надписью, что ремесленников здесь ни в чем не ограничивают.

Людей ставит выше зверей то, что, где бы и в каких бы условиях они ни жили, у них есть законы.

Эти слова Лоуренс услышал в каком-то городе. Их оставил знаменитый правитель и военачальник.

В любом городе, который Лоуренс посещал по торговым делам, налагаемые на ремесленников ограничения имели вполне определенный смысл, и отнюдь не потому, что ремесленники их ненавидели, или по каким-то другим причинам.

– Да… некоторые вещи в этом городе сильно отличаются от того, что в других городах.

От того, что человек вроде Мойзи – большой, немолодой, опытный и сильный – обращался к нему очень вежливо, Лоуренсу было чуть не по себе. Почетный гость – это ладно, но Мойзи вел себя с Лоуренсом не как с юнцом, а скорее как с особой королевской крови.

Теперь Лоуренс понял, почему Хоро терпеть не могла, когда с ней обращались как с богиней.

– В ремесленном квартале я видел каменную плиту с надписью, что город никак не ограничивает ремесленников.