Анастасия Киселева - Одно сердце на двоих

Здесь на земле сложнее разобрать,

Какую маску выбрал враг могучий,

Кого ты другом поспешила называть.

Но чтоб с тобою дальше не случилось,

Самой себе останься ты верна.

Не обрати во зло полученную силу,

И путь тебе осветит полная луна.

Низкое, затянутое серыми облаками небо касалось широких гребней изумрудных холмов. Над фиолетовыми метелками соцветий вереска жужжали мохнатые пчелы; воздух сладко пах травой. Огромные черные валуны, невесть кем разбросанные тут и там, неподвижными часовыми караулили покой здешнего безмолвия.

Пустоши были подобны океану, застывшему в своей величавой необъятности; и колыхание зарослей вереска под ветром только усиливало это впечатление. Здешние места казались чем-то вечным, лежащим вне времени, вне человеческого влияния, и одинокая всадница в бескрайних землях выглядела инородной песчинкой.

Крупный гнедой конь недовольно фыркнул и остановился, нервно переступая передними ногами. Юнона успокаивающе коснулась теплой шеи и, придерживаясь за луку седла, привычно наклонилась к земле.

Ничего не было — ни змей, ни каких-то подозрительных растений; местность, несмотря на полное отсутствие троп, казалась вполне безобидной. Однако жеребец пятился назад и встревоженно прял ушами.

Юни, чертыхнувшись, спешилась и, подхватив коня под уздцы, повела его в обход подозрительного места. Подобное происходило довольно часто, но причины такого поведения скакуна для девушки так и остались тайной. Один раз всадница попыталась настоять на своем, но конь словно взбесился, едва не вышибив ее из седла, и больших трудов стоило тогда с ним сладить.

Прав был сир Майхорт — вересковые пустоши противились человеческому вторжению, весьма неохотно пропуская одинокую всадницу. Было ли дело в частых здесь туманах, в сладковатом аромате вереска или же в угнетающей бескрайности пустошей, но в сердце вползала тоска, тело охватывала апатия, и безумно, мучительно безумно хотелось повернуть назад. Спасало только присутствие Киэ'Ланарт: ее гнев вспышкой выжигал отраву из крови, и даже дышать становилось легче.

Незримая собеседница ни на миг не оставляла Юнону. Девушка и припомнить не могла, когда Лана последний раз была настолько общительной, но чувствовала благодарность за поддержку.

— Мы еле тащимся, — взбираясь на коня, Юнона не сдержала жалобы.

«Нам некуда торопиться,» — немедленно отозвался единорог.

— В волчьем обличье я бы уже добралась, — проворчала Юни.

«Платья свои бы потащила в зубах?» — Поддел Дух Рога. — «Боюсь, Маленький народец бы тебя не понял.»

— Если он вообще существует, — буркнула девушка.

Лана не ответила, отказываясь продолжать пустой спор.

За десять дней пути путницам не встретилось ни одного признака жилья и ни одного живого существа крупнее зайца. Птицы, пчелы, мошки, крупные бабочки с бело-черными, а реже темно-красными узорами на крыльях — вот и все обитатели вересковых пустошей. Несколько раз Юнона замечала вдали кроликов, иногда по нагретым солнцем валунам проносились быстрые ящерицы, а в зарослях травы наверняка водились змеи.

Горы приблизились — теперь вдали можно было различить вершины в снежных шапках. Холмы вокруг становились выше, их склоны — круче, и путь все чаще приходилось искать между их подножиями.

Едва начало темнеть, Юнона спешилась. С местом для ночлега сегодня повезло: холм, на объезд которого девушка потратила почти два дня, обрывался отвесной каменной стеной в два с половиной — три человеческих роста. Площадка перед ним была чистой, хотя шагов с десяти укромную ложбинку надежно скрывали заросли кустов. Особой удачей оказался бьющий у их корней родничок: напоив коня, Юнона и сама рискнула утолить жажду.

— Лана, смотайся к Фалитте, узнай, как у нее дела, — попросила Юни, жуя кусок хлеба с солониной.

— Может, будет лучше, если ты разведешь костер? — Призрачная девушка соткалась из воздуха напротив своей хранительницы.

Юни выразительно скривилась. Наивно пообещав дочери Кобры поддерживать с ней связь через огонь, девушка как-то упустила из виду тот факт, что заниматься костром самостоятельно прежде ей не доводилось. Хвороста на пустошах было прискорбно мало: трава стояла зеленая, деревья были редки, ветки кустарников давали больше дыма, чем пламени. Но даже если и удавалось набрать какой-нибудь трухи, вставал вопрос, как ее поджечь. Предусмотрительный Вервульф, конечно, засунул огниво в запасы Юноны, но раздуть из искр огонь у девушки получилось от силы дважды. Как-то не учили ее подобному во дворце Владык. Добыть же огонь магическим путем было и того сложнее: чистый выброс силы только раскидывал заготовку для костра, попытки выплести что-то огненное и вовсе чуть не привели к пожару — спас пропитавший траву влагой дождь.

— Будь осторожна, — Дух Рога правильно понял гримасу своей хранительницы. — Я скоро вернусь.

Призрачная девушка исчезла, а Юни наскоро закончила скудную трапезу и начала обустраивать место для сна. Расседланный конь шумно всхрапывал в стороне, выражая свое недовольство: уздечку с него Юнона практически не снимала, вот и сейчас повод был намотан на ветки так, чтобы жеребец мог спокойно щипать траву под ногами, но при этом не мог далеко отойти.

Киэ'Ланарт вернулась, когда Юни уже успела умыться, прочесать волосы и переплести косу. Еще несколько минут ушло на пересказ скудных новостей — до столицы друзьям предстояло добираться еще не менее недели. Потом девушка завернулась в плащ, сунула под голову вещевой мешок и попыталась заснуть. Лана, принявшая свое первоначальное обличье, осталась караулить.

Спалось плохо — земля была каменистой, и Юнона никак не могла найти более-менее удобное положение. Наконец, она провалилась в какое-то подобие дремы, чтобы через некоторое время распахнуть глаза одновременно с встревоженным зовом единорога.

Все десять дней пути пустоши являли собой лишь образец безлюдной мирной местности. А вот ночью… Ночью картина кардинально менялась. Небо вспыхивало странными огнями, тянущимися вдоль горизонта лентами и волнами: синими, зелеными, желтыми. Звезды сияли ярче, а вершины многих холмов начинали светиться, словно в них открылись невидимые днем двери, совсем как в сказках менестреля из Сарсхолла.

Подходить ближе и выяснять, так ли это, Юнона не торопилась. Недавние события не то чтобы отбили у нее охоту рисковать, но, по крайней мере, заставили ее стать осторожнее.

— Юни, собирайся, — напряженно проговорил единорог, вскидывая точеную голову и раздувая ноздри. — Быстрее!

Девушка не заставила себя упрашивать, быстро свернув походный лагерь, навьючив мешок на коня и накинув на плечи плащ. Ни лишних вопросов, ни паники: чутью Киэ'Ланарт Юни доверяла больше, чем собственному; и не первый раз ей приходилось впопыхах сниматься с места.