Поль д'Ивуа - Тайна Нилии

Вот уже карроварка подошла к одной из английских канонерок; Кауфман представил молодых людей командиру канонерки «Впередсмотрящий», который принял их весьма любезно, после чего доктор вернулся на свое судно, а «Впередсмотрящий» полным ходом обошел острова Куоно и Шеллаль по направлению к левому берегу Нила и, благополучно обойдя все препятствия первых порогов Нила, остановилась наконец перед пристанью Ассуан.

«Ялла» все еще стояла на якоре на своем прежнем месте у набережной. Необъяснимое чувство сожаления и сочувствия к этим людям, с которыми они провели около месяца, проснулось в душе Джека теперь, когда англичане готовы были арестовать их.

Вот уже и остальные английские канонерки подходили и, образовав кольцо вокруг «Яллы», направили на нее черные жерла своих орудий.

— Господа, — обратился капитан Блэсс к Джону и Джеку, — попрошу вас оставаться теперь подле меня: я сейчас возьму на абордаж эту маленькую яхту, а вы потрудитесь указать мне, который из находящихся на ней пассажиров глава египетского восстания.

Джон выразил полную готовность, Джек же стоял, молча опустив голову, как виноватый, и руки его слегка дрожали от волнения. Очутиться снова в присутствии этих людей, так мило относившихся к нему и предстать перед ними в качестве предателя казалось ему высшим позором!

Еще минута, — и «Впередсмотрящий» стал бок о бок с маленькой яхтой; несколько десятков матросов вскочили на палубу «Яллы», за ними вошел на судно и капитан Блэсс с обоими молодыми людьми. В этот момент из верхних кают выскочили Робер и Арман Лаваред, а за ними удивленные и недоумевающие их прекрасные спутницы. Возвратясь на «Яллу» всего с час тому назад, они, не раздеваясь, прилегли отдохнуть, как вдруг шум на палубе нарушил их сон. Прежде чем они успели очнуться, их окружили и подвели к мистеру Блэссу.

— Ах, черт возьми! Да разве это у английских моряков в обычае — брать на абордаж яхты туристов? — воскликнул Арман Лаваред.

— Молчите! — грубо приказал капитан Блэсс.

— Молчать, когда нарушают мой покой и покой моих спутников!? Нет, сударь, этого вы не ждите, я не буду молчать, а стану жаловаться…

Мистер Блэсс только пожал плечами:

— Именем милостивого короля, я вас арестую! — произнес он важно и торжественно.

— Вы нас арестуете!?

— Да; потрудитесь указать мне, — обратился Блэсс к Джону, — который из этих господ глава египетского восстания?

Джон с торжествующим видом указал ему всех, называя каждого по имени.

— Признаюсь, сэр, я не совсем понимаю, что есть общего между мной и тем восстанием, о котором вы говорите? — заметил Арман.

Но Блэсс не обратил внимания на его слова, медленно и отчетливо произносил он слова своего обвинения Роберу; все до мельчайших подробностей было известно капитану, и Робер не пробовал отрицать своих поступков.

Вдруг откуда-то появился Хоуп и, злобно скрежеща зубами, остановился за спиной Блэсса.

Командир обернулся и скомандовал своим матросам стрелять в обезьяну.

— Не делайте этого, Бога ради! Хоуп — наш верный друг, он ничего вам не сделает. Разрешите ему оставаться, мы ручаемся за его благонравие! — вскричал Лаваред.

Мистер Блэсс усмехнулся.

— Извольте, мои инструкции не воспрещают мне оказать вам подобное снисхождение — потрудитесь же перейти вместе с этими животным на мою канонерку, но предупреждаю, что при малейшей враждебности вашего любимца я прикажу своим матросам застрелить его!

— Он будет смирен, как ягненок! — возразил Робер. И между двумя рядами вооруженных матросов оба француза и их две спутницы, а также и Хоуп перешли на «Впередсмотрящий».

Проходя мимо Джека, Арман Лаваред на минуту остановился, проговорив в полголоса:

— Мы доверяли вам, а вы обманули наше доверие! Судите сами, какого презрения заслуживаете вы!

Когда все арестованные перешли на «Впередсмотрящий», командир канонерки заявил, что Робер Лаваред будет заключен в отдельную каюту, к дверям которой приставлены будут часовые, тогда как остальным предоставлена относительная свобода на судне.

После этого Арман, Оретт и Лотия расположились на кормовой палубе, печальные и удрученные.

— Будь я свободен, — проговорил Арман, — я поручился бы, что спасу Робера, но в данном положении я, конечно, ничем не могу помочь ему. Впрочем, пока человек жив, можно надеяться… Я посмотрю, не удастся ли мне выпутаться!

— Я верю в тебя, Арман, — произнесла Оретт, — раз ты не теряешь надежды, значит, дело поправимо!

Крупные слезы катились по бледному личику прекрасной египтянки.

— Верьте мне, Лотия, — проговорила Оретт. — Арман найдет средство спасти его. Если бы вы знали Армана, как я, вы тоже верили бы в него!

Между тем «Впередсмотрящий» присоединился к остальным канонеркам, и мистер Блэсс, нетерпеливо расхаживая по палубе, очевидно, ждал чего-то. Вот вдали показалась карроварка, — и лицо его мгновенно прояснилось.

Джек также узнал это странное судно, и мгновенно жгучая обида слов Армана и сознание своего позора — все было забыто; все мысли и думы его были посвящены таинственной Нилии, которая помимо его воли влекла его к себе, покоряя его сердце, мысли и чувства.

Вскоре карроварка подошла к «Впередсмотрящему», и на верхней палубе ее ясно выделялись фигуры генерала и безобразного доктора Кауфмана.

— Ну что? — осведомился Бигген.

— Указанные лица арестованы, милорд!

— Прекрасно! Подайте остальным канонеркам сигнал следовать за вами и идите вниз по течению. Ночная остановка будет против селения Ком-Омбус; по прибытии в Каир будет решен вопрос о дальнейшей судьбе арестованных; вы же заботьтесь главным образом о том, чтобы бегство было невозможно! — Затем, обращаясь к молодым Прайс, также он добавил: — Я вами доволен, молодые люди, в Каире я не забуду о вас!

Обратный путь в Каир должен был продолжаться восемь дней. Так как путешествие совершалось не спеша, Джон и Джек и брекфестировали (т. е. завтракали), и обедали за одним столом с мистером Блэссом, командиром «Впередсмотрящего»; когда же совершенно стемнело, английские канонерки остановились на ночь против Ком-Омбус, вытянувшись в одну линию.

Пристыженный и расстроенный неблаговидной ролью, которую ему пришлось сыграть в этом деле, Джек стоял на кормовой палубе, вперив глаза в туманную даль. Хоуп, как будто читая в душе Джека, выказывал ему теперь особое расположение. Вдруг среди тишины раздался глухой шум и плеск воды, и из густого тумана вырисовывалась темная масса, в которой юноша тотчас же узнал карроварку. Она подходила поочередно ко всем канонеркам и, наконец, остановилась подле «Впередсмотрящего»; средний люк раскрылся, и из него появился сам главнокомандующий. С помощью маленькой складной металлической лесенки он перешел на канонерку и, взяв под руку мистера Блэсса, выбежавшего его встречать, увлек его за собой в каюту.