Елена Сантьяго - Летящая по волнам

Для того чтобы успокоить свою совесть, Деирдре принесла ему несколько книг, которые выпросила у леди Элизабет, – приключенческие романы о храбрых рыцарях и отважных мореплавателях, доставшиеся миледи в наследство от первого мужа. Хоть что-то хорошее осталось от этого негодяя! Эдмонд очень обрадовался неожиданной возможности почитать, его лицо просияло от восторга.

С тех пор девушка желала одного: снова увидеть его таким же счастливым.

Удрученная, Деирдре вертелась вокруг Эдмонда, держа в руках маленькое зеркальце.

– Сегодня я пришла сюда, чтобы проститься с тобой, – наконец произнесла девушка. – Я хочу уехать с леди Элизабет.

– Ты хочешь… Ох…

Эдмонд сглотнул и умолк. На его лице отразились печаль и страх. Деирдре проклинала себя. Зачем нужно было рубить с плеча и портить последний вечер? Но она приняла решение, каким бы тяжелым оно ни было. Когда-нибудь об этом ведь нужно было сказать! До последнего момента Деирдре была уверена, что останется с Эдмондом, несмотря на лишения. Но потом ей стало ясно, что таким образом она принесет себя в жертву. Разум в конце концов победил – девушке захотелось уехать с острова. Если ради этого придется расстаться с Эдмондом, то так тому и быть. Ее сердце разрывалось, но решение было окончательным. Стоило бы как-нибудь помягче сказать ему об этом, но Деирдре не знала, как это сделать. Кроме того, еще неясно, уедет ли она с Барбадоса следующей ночью. Элизабет поклялась перед Господом, что они смогут это сделать, даже если ей придется лично отправиться к тюрьме и застрелить часовых.

Миледи затеяла отчаянную игру и многим рисковала, чтобы спасти от петли своего мужа – Дункана. Деирдре не знала подробностей плана и даже не хотела их знать, потому что чем больше ей будет известно, тем сильнее она станет волноваться. Ирландка предложила хозяйке свою помощь, как делала всегда, когда чувствовала, что это необходимо. Но леди Элизабет лишь сказала, чтобы Деирдре собрала вещи и с наступлением темноты была готова к отъезду. И она сделает это, только бы Бог ей помог. Деирдре резко отвернулась от Эдмонда и подняла льняной мешок, который привезла с собой. В нем лежала еда для них обоих, прощальный ужин. Не глядя на Эдмонда, Деирдре достала из мешка хлеб, сыр и яйца, выложила все на платок и открыла кувшин с вином, который тоже прихватила с собой.

– Выпей. Тебе станет легче.

Девушка протянула священнику кувшин, и Эдмонд машинально выпил. Он принялся за еду, которую она ему протянула. Деирдре очистила яйцо, Эдмонд откусил и стал жевать, полузакрыв глаза. Он был словно одурманен.

– Эдмонд, ради всего святого! – не выдержала она. – Я не могу… Я не переживу, если оставлю тебя здесь одного! Ты умрешь от голода! Если раньше тебя не найдет поисковая команда.

– С Божьей помощью я выстою.

– Не выстоишь! – Деирдре почувствовала, что ей на глаза наворачиваются слезы. – Почему Господь должен тебе помогать? Чтобы ты сидел здесь, в джунглях, и молился в одиночестве? Таков был твой план – стать отшельником, постоянно жить в страхе, опасаясь, что тебя повесят? Разве ты не знаешь, что каждый день вырубают участки леса и распахивают землю? Поля сахарного тростника разрастаются все шире. Через несколько месяцев здесь вообще ничего не останется и тебе негде будет прятаться.

– Я могу уйти в пещеры.

Деирдре знала о пещерах, они располагались неподалеку, но вряд ли могли бы служить полноценным укрытием.

– Там, внизу, темно и мокро. И пещеры будут мне надежным убежищем, пока поля не засадят тростником.

Деирдре с мольбой взглянула на него:

– Эдмонд, разве ты не видишь, что тут у тебя нет будущего? Конечно, ты считаешь, что все хорошо, веришь, что поступаешь правильно, но на Барбадосе ты будешь в опасности! Они подбираются все ближе. Думаешь, они тебя пощадят? Неужели ты хочешь расстаться с жизнью? Кому от этого будет лучше? Пожалуйста, скажи мне, Эдмонд!

Священник молчал. Сначала он испугался, услышав об отъезде Деирдре, но потом страх уступил место упрямству. А там, где было недостаточно упрямства, вступали в силу железные принципы его веры. Эдмонд был твердо убежден, что на то воля Всевышнего, чтобы он выдерживал лишения в джунглях, наполнял свои дни молитвой и ждал, когда католические овечки из паствы Господней вновь прибегут с близлежащих плантаций. Тогда бы он вновь правил мессы, принимал исповеди и заботился о грешных и обездоленных – в этом заключался его долг.

Деирдре встала с поваленного дерева, отвернулась от Эдмонда и заплакала. Всхлипывая, она обхватила себя руками и стала раскачиваться из стороны в сторону. Как же она теперь будет жить без него?

– Ради всего святого, Деирдре!

Эдмонд смущенно положил руки ей на плечи. Он стоял позади девушки, и она чувствовала его дыхание у себя на шее.

– Ты действительно так волнуешься за меня?

«Нет, идиот ты эдакий! – подумала она. – Я люблю тебя и боюсь, что мое сердце разорвется от горя, если ты не уедешь со мной». Но охваченная безутешной скорбью девушка не проронила ни слова, просто молча кивнула и продолжала рыдать.

– Может, ты и права, – вдруг услышала она. – Наверное, я действительно никому не помогаю, сидя здесь. В последнее время сюда никто не приходит. Только ты. А если и ты покинешь Барбадос, тогда…

Эдмонд умолк и вздохнул.

Деирдре перестала плакать и с надеждой обернулась к нему. Священник избегал смотреть ей в глаза, но на его лице отражалось сомнение, мучившее его.

– Плохо, если я тебя больше никогда не увижу, Деирдре.

– Так поехали со мной!

– Я не хочу возвращаться в Дублин. Там отец сразу же возьмет меня в ежовые рукавицы. Мою жизнь в Ирландии нельзя назвать легкой.

– Но нам незачем возвращаться в Дублин, если ты не хочешь. Мне там тоже не нравилось. Точнее сказать, там был настоящий ад. Мы можем остаться в Рейли-Манор, так называется английское поместье леди Элизабет, дом с большим наделом земли. Мы могли бы обрабатывать участок…

– Я слуга Господа, Деирдре. Я не могу возделывать пашню.

– Ты мог бы… выращивать лошадей.

– Ах, Деирдре. – Эдмонд покачал головой. – В этом нет смысла. Я стал бы для всех обузой. А цель моей жизни в том, чтобы нести слово Господа на земле. Лишь так я исполню свое предназначение.

В его лице читалось смирение. Деирдре поняла, что Эдмонд предпочтет страдать из-за их расставания, нежели покинуть это убогое убежище. Он боялся, девушка это понимала. Боялся неудачи! Пока Эдмонд оставался на Барбадосе, он мог уговаривать себя, что все будет как в прошлом году, когда он действительно укрывал у себя людей. Эдмонд не мог смириться с тем, что те времена остались в прошлом.

Но потом в голову Деирдре вдруг пришла мысль, от которой все прояснилось. Девушка, путаясь, постаралась как можно скорее ее высказать: