Елена Сантьяго - Летящая по волнам

– Эти мужчины настроены дружелюбно, – попытался успокоить девушку Эдмонд. – Не волнуйся, они не причинят тебе никакого вреда. Наверное, они еще никогда не видели человека с такими рыжими волосами, как у тебя. Если бы я только знал…

Он повернулся к аборигену, который снова хотел протянуть руку к Деирдре. Девушка отступила на несколько шагов назад.

– Во-ло-сы, – протяжно произнес Эдмонд. Он снял шляпу, подергал за прядь и проделал то же самое с Деирдре. – Волосы.

Потом он обратился к девушке:

– Нужно использовать любую возможность, чтобы обучить их словам из нашего языка. Ведь как иначе они смогут произносить наши молитвы?

– Во-ло-сы, – произнес дикарь.

Он вытащил что-то из мешочка, висевшего на шее. Между пальцев аборигена блеснул предмет, который он поднял и протянул Эдмонду, а потом снова указал на Деирдре.

– Это золотой дублон, – удивился пастор. – Что же он хочет этим сказать?

Лицо Эдмонда вдруг просияло:

– Деирдре, мне кажется, этот абориген хочет получить твой локон! Они постоянно что-то выменивают.

Любезно улыбнувшись, священник повернулся к туземцу:

– К сожалению, она ничего не сможет тебе дать. – Он указал на волосы Деирдре и одновременно с сожалением покачал головой. – Никаких волос, – произнес пастор.

Но дикарь не мог примириться с отказом. Он недовольно зыркнул на Эдмонда и о чем-то быстро, гортанным голосом заговорил со своими соплеменниками.

Деирдре недоверчиво вслушивалась. Она ничего не понимала, но была начеку. Внезапно заметив Олега, девушка испуганно отскочила – она не слышала, как он подошел. Киргиз бесшумно приблизился к ней сзади и встал рядом, за ее спиной. Аборигены уставились на азиата, но явно не собирались отступать. Тогда Олег обнял Деирдре и притянул ее к себе. Девушка вдруг оказалась прижатой к большому, разогретому на солнце телу.

Киргиз сердито фыркнул и ткнул свободной рукой себя в грудь. Когда туземец предложил золотую монету ему, Олег покачал головой. Кариб пожал плечами, развернулся и забрался в каноэ. По его команде аборигены бросили ящерицу в лодку, столкнули лодку в море и запрыгнули в нее сами. Все взяли по веслу и в едином ритме начали грести. Каноэ заскользило с нарастающей скоростью, быстро удаляясь вдоль береговой линии.

Эдмонд разочарованно глядел вслед лодке.

– Так глупо, что ты слишком быстро захотела уйти. Я бы с удовольствием поговорил с ними еще немного.

На лице Олега отразилась смесь сочувствия и презрения. Он сделал несколько жестов, за которыми внимательно следила Деирдре. Наконец она кивнула.

– Да, – ответила девушка. – Я тоже так думаю.

– Что ты тоже думаешь? – поинтересовался Эдмонд. – Что он сказал? Ты понимаешь его жесты?

– Конечно, – рассеянно ответила Деирдре.

«Как хорошо, что Олег случайно оказался рядом!» – подумала она.

– Так что он сказал? – не унимался Эдмонд.

– Что дикари хотели меня купить. Если бы Олег не сделал вид, будто я принадлежу ему, аборигены забрали бы меня с собой.

– Я бы никогда этого не допустил!

– Возможно, они убили бы тебя, если бы ты попытался бороться с ними.

– Что за ерунда, Деирдре? Я же говорю, это дружелюбные люди! Иначе я не привел бы тебя сюда. В это время дня они обычно приходят в это место, чтобы порыбачить или совершить обмен. Я хотел, чтобы ты с ними познакомилась, чтобы ты увидела, какие они дружелюбные и любопытные. Почти как дети.

Олег фыркнул, и Деирдре интерпретировала это по-своему.

– Мне они не кажутся детьми, Эдмонд.

– Они даже не попытались нас схватить.

– Потому что испугались Олега.

По крайней мере, это утверждение священник не стал оспаривать. Рядом с аборигенами киргиз казался великаном. У него на поясе висели сабля, пистолет и абордажный кинжал – все на виду и под рукой. Если кто и выглядел как воин-победитель, то это Олег. Киргиз продолжал жестикулировать.

– Что он говорит? – спросил Эдмонд. В его голосе послышалось раздражение.

– Он считает, что это не те карибы, которые здесь живут. Олег думает, что они приплыли с другого острова.

– Как по мне, они выглядят как и все прочие, которых я видел до сих пор. Они говорят точно так же.

– И все-таки, Эдмонд, это похоже на правду. Мисс Джейн рассказывала, что в последнее время сюда все чаще приплывают карибы с других островов. Испанцы, французы, англичане выживают их с других островов Антильского архипелага. Там появляются новые колонии, плантации, а аборигенов гонят прочь. Мисс Джейн говорила, что индейцы не позволяют себя порабощать. Они скорее будут есть землю, пока не умрут. Поэтому либо белые люди их убивают, либо индейцы убегают и ищут для себя новую родину. Мисс Джейн утверждает, что сюда приплывают и черные рабы, которые прячутся в горах. На Доминике они пока что могут чувствовать себя в безопасности: на острове царит мир между туземцами и белыми. Здесь не сажают сахарный тростник.

Деирдре умолкла. Олег развернулся и зашагал по песку прочь. Эдмонд с сожалением покачал головой.

– Он всегда видит в людях только плохое, – произнес пастор.

На языке у Деирдре вертелся ответ: здоровое недоверие может спасти человеку жизнь. Но все же она промолчала, ведь вера Эдмонда в человеческую доброту была непоколебима. Его никогда не удалось бы переубедить.

– Давай вернемся, – произнесла девушка.

Совместная прогулка была окончательно испорчена.

Под присмотром Дункана матросы закрепляли деревья и погрузочным краном поднимали их по одному на палубу «Элизы». Капитан приказал распилить стволы, но и после этого они были все же довольно длинными и тяжелыми. Особенно дорогим было кампешевое дерево. Из этого ценного растения добывали сок, из которого потом получали синий краситель.

Стоя рядом с Дунканом на сходнях, Джон Иверс вытирал пот со лба. Его угловатое лицо светилось удовлетворением. Боцман не мог дождаться, когда же судно вновь выйдет в море. Он не был приспособлен для жизни на суше. Когда ноги Джона ступали по палубным доскам, у него поднималось настроение. Раньше Дункан чувствовал то же самое, он редко подолгу жил на берегу. Но с тех пор, как у него появилась семья, все изменилось. Теперь у Дункана наметилась цель: построить дом для детей и Элизабет. Раньше он и подумать не мог, что у него могут возникнуть такие чувства. Вся его жизнь отныне была подчинена желанию защитить Элизабет и сделать ее счастливой. Даже матросы думали, что сердце их капитана стало мягче. Но Дункана никогда не волновало, что о нем думают другие. Несмотря на подшучивания, он пока что не собирался оставлять «Элизу», по крайней мере добровольно.

Конечно, в будущем он был намерен вести другую жизнь. Она не будет так тесно связана с опасностями, как жизнь контрабандиста и пирата. Но ему нужно заработать достаточно, чтобы обеспечить достойное существование жене и детям.