Елена Сантьяго - Летящая по волнам

– Карибское море иногда выносит на берег авантюристов всякого рода, – сказал Дункан. – Этот тип заблаговременно исчезнет, как только заметит, что, браво сражаясь здесь за Английскую республику, он не пожнет ни славы, ни чести. Этот остров не годится для того, чтобы вести войну или организовывать военную гавань. Да и что тут защищать? На здешней земле слишком тяжело выращивать сахарный тростник.

– А для тебя это было бы отличным поводом, чтобы на нем поселиться? Никакой работорговли, никаких плантаторов, никаких английских бюрократов. – Джон с любопытством взглянул на капитана. – Парни поговаривают, что ты подыскиваешь укромный уголок для своей семьи. Ты подумывал тут остаться?

– Возможно.

Больше Дункан ничего не сказал. Элизабет уже задавала ему вопросы по этому поводу. Ей нравился этот остров. Сам же капитан пока не мог решить, что он об этом думает. У Доминики было выгодное месторасположение, ветер гнал сюда корабли по пути на Карибы. Но для планов Дункана Антигуа тоже подходил, может быть, даже больше. Там, в глубокой бухте, располагалась естественная гавань, прекрасно защищенная от частых тропических штормов. Для постройки верфи эта бухта подошла бы идеально. Элизабет обязательно полюбит песчаные пляжи Антигуа. Еще нигде на Карибах Дункан не видел такого белого и мелкого песка. Вскоре ему придется принять решение, но прежде в Англию в целости и сохранности нужно доставить Анну и Фелисити. А потом позаботиться о том, чтобы Эскью опротестовал этот ужасный смертный приговор.

Вспомнив о случившемся, Дункан ощутил дыхание мрака. Прежде, думая о путешествии в Англию, он был полон энергии и оптимизма. Но за последние два дня его оптимизм заметно поиссяк. Вместо него в сердце поселилось щемящее чувство – плата за предстоящее расставание с семьей.

Вечером при свечах сидели на веранде мисс Джейн. Пили испанское красное вино, которое подливала вдова. Она раздобыла его у торговца, предложив тому бочонок кокосового масла, который выменяла у карибов.

Дункан рассказал о солдатах, которые хотели занять гарнизон, после чего мисс Джейн сообщила о новых прибывших.

– Эти люди высадились на берег вскоре после обеда, а потом поплыли дальше на север. Тридцать человек в одном каноэ, я видела их собственными глазами. Это была долбленая лодка, очень длинная, я редко встречала что-нибудь подобное.

– В последнее время карибы все чаще приплывают сюда с других островов, – вставила Деирдре.

Она сидела на скамейке у перил, окружавших веранду. От влажного вечернего воздуха волосы ирландки вились еще сильнее. Деирдре все время прихлопывала ладонью комаров, которые по непонятным причинам вились над ней больше, чем над кем бы то ни было из присутствующих. Возле девушки сидела Элизабет; в ее глазах отражались огоньки свечей. Она то и дело поглядывала на Дункана, и, хотя старалась не выдавать своего волнения, ей казалось, что каждый на веранде знает, как она хочет остаться наконец с мужем наедине. Дункан сидел прямо напротив нее, в каких-то трех шагах, на грубо отесанном стуле, который сделал собственноручно покойный муж мисс Джейн. Дункан взглянул на Элизабет, и у нее чуть сердце не остановилось от этого взгляда. В нем было и возбуждение, и голод. Остальные болтали, но Элизабет не вслушивалась в слова.

– На сей раз это были не только карибы, – сказала мисс Джейн.

Она несколько раз качнулась взад-вперед на своем кресле-качалке, обмахиваясь большим пальмовым листом, а после пригубила еще красного вина.

– Среди них были и негры – беглые рабы с других островов. Кажется, они действуют заодно с туземцами.

– Сдается мне, из этого не выйдет ничего хорошего, – сказала Анна. В ее голосе слышалась озабоченность. – Беглые рабы питают к белым лютую ненависть и могут подстрекать индейцев.

– Они наверняка просто хотят жить мирно, – возразила Фелисити.

Она выглядела немного удрученной. Фелисити снова и снова повторяла, что не ожидала такого скорого отъезда. Всякий мог заметить, насколько горечь прощания с Элизабет и детьми затмевала для нее предвкушение встречи с Никласом Вандемеером. Фелисити плакала по любому поводу и никак не могла успокоиться.

– Ты не видела, что негры сделали с нашим надсмотрщиком и его семьей, – сказала Анна.

Ее голос слегка дрожал. Она почти никогда не говорила о резне, которую устроили восставшие рабы в Саммер-хилл, но сейчас не смогла сдержаться.

– Они убили даже его беременную жену и детей!

– Я ведь знаю об этом! – Фелисити повернулась к Анне и взяла ее за руку. – Негры в гневе лишили людей жизни. Но те, кто желает здесь поселиться, наверняка просто хотят свободы. Они не станут все ставить на карту и нападать на белых. Зачем им вообще это делать? На острове достаточно места. Тут нет плантаций, на которых нужны рабы. Кроме того, завтра мы все равно уплываем. В Англии нет негров.

Она попыталась успокоить Анну улыбкой, но та в ответ лишь покачала головой:

– Ты думаешь, я беспокоюсь за себя? Я думаю о Лиззи и детях.

Элизабет услышала свое имя и вынуждена была отреагировать. Она неохотно отвела взгляд от Дункана и посмотрела на подругу:

– Анна, на самом деле тебе не стоит переживать из-за меня и детей. Олег, Джерри и Сид присмотрят за нами.

Дункан еще несколько дней назад решил, что эти трое останутся на острове, чтобы защищать его семью.

– Да, туземцы относятся к Олегу с уважением. Они боятся его. Я сама это сегодня видела.

Это решительное замечание Деирдре привлекло к молодой ирландке всеобщее внимание. Девушка смущенно опустила глаза и сделала вид, будто ей срочно нужно отогнать москита. Элизабет заметила это и слегка посочувствовала ей. По вечерам Деирдре с удовольствием сидела вместе с ними. Ей нравились эти спокойные часы угасающего дня, но из-за своего положения девушка не привыкла поддерживать беседу. Элизабет уже давно предложила ирландке называть ее просто «Лиззи», как делали Анна и Фелисити. Но Деирдре не могла привыкнуть к таким переменам. Она упрямо обращалась к ней «миледи», а как только Дункан входил в комнату, делала книксен, что всегда должна была делать служанка при появлении хозяина дома.

– Раз на Доминику приплывает все больше карибов и негров, то, может, это и к лучшему, что здесь объявился этот английский полковник, чтобы поддерживать порядок, – заметила мисс Джейн.

Ее седые пряди подрагивали, потому что она постоянно обмахивала лицо пальмовым листом.

– Как его, кстати, зовут, хозяин Хайнес?

Дункан встал и потянулся.

– Артур Говард. Я пройдусь немного вниз, к пляжу, разомну ноги.

И, повернувшись к жене, добавил:

– Ты не хочешь составить мне компанию, любимая?

Элизабет глубоко вздохнула. По ее щекам разлился жаркий румянец. Она стыдливо отвернулась, но тоже поднялась.