Елена Сантьяго - Летящая по волнам

Неподалеку журчал фонтан, в воздухе витал аромат плюмерии, кусты которой росли вдоль изгороди, и смешивался с соленым запахом океана, исходившим от волос Элизабет.

Дункан крепче обнял жену и почувствовал, как округлый живот уперся ему в ребра. Мужчину охватил порыв нежности. Он поцеловал Элизабет в губы, потом покрыл поцелуями ее щеки, а после нежно укусил за мочку уха.

– М-м-м, ты соленая.

– Это из-за плаванья в морской воде. Так что мы можем предпринять, Дункан?

– Мы ведь ни от кого не скрывали, что послезавтра собираемся отплыть с дневным приливом. Все на острове об этом знают. Значит, прежде члены совета пришлют отряд вооруженных солдат, чтобы меня арестовать, иначе золото утечет у них сквозь пальцы. Вероятно, солдаты придут завтра вечером, ведь известно, что в это время я нахожусь здесь, а моя команда – на корабле. Следовательно, нам нужно уехать раньше. Мы отправимся в путь сегодня ночью.

Дункан заметил, что Элизабет затаила дыхание. Отгадать ее мысли было проще простого.

– По-другому не получится, Лиззи. На прощание времени не остается. Ты можешь оставить письмо Анне и Уильяму Норингэмам. Роза передаст его завтра утром, когда пойдет их навестить.

Элизабет кивнула. Казалось, она смирилась с неизбежным, хоть и была недовольна.

– А что мы будем делать, если что-то пойдет не так? Предположим, солдаты явятся сюда раньше. Что тогда?

– На этот случай я тоже кое-что придумал.

Дункан вкратце рассказал жене о своем плане. Для этого требовалась помощь Уильяма Норингэма. Но Дункан знал, что тот сделает для Элизабет все, о чем она его попросит. После смерти Роберта Уильяму было очень досадно, что женщина его мечты уходит к другому мужчине, да к тому же к пирату с дурной славой. Но Норингэм был человеком незлопамятным, на это и рассчитывал Дункан, несмотря на внезапные приступы ревности к молодому привлекательному лорду.

– Потом мы перевезем все, что осталось, на «Элизу», – продолжал Дункан. – Всего два или три ящика. И Жемчужину, конечно. Я велю, чтобы в предрассветные часы «Элизу» вывели из гавани. И, прежде чем взойдет солнце и один из этих алчных сахарных мешков сообразит, что произошло, мы будем уже далеко в открытом море.

Элизабет вздохнула и высвободилась из объятий мужа.

– Ты уже сказал Фелисити, что мы уедем раньше, чем планировалось?

– Я предоставлю это тебе. – Несмотря на беспокойство, Дункан все же улыбнулся. – Она в последнее время очень увлечена сборами.

– Если так, наверное, я должна ей помочь.

Идя к лестнице, Элизабет встретила старую Розу.

– Миледи, вы ведь еще не ужинали. Я вам что-нибудь приготовлю. Мне принести еду наверх, в вашу комнату?

– Да, пожалуйста, – ответила Элизабет.

Она остановилась и посмотрела вслед удаляющейся служанке:

– Хозяин Дункан уже говорил с тобой сегодня по поводу нашего отъезда?

– Нет, миледи. Я знаю только, что вы отправляетесь послезавтра.

– Все изменилось. Мы уезжаем сегодня ночью.

Роза лишь кивнула, показывая, что поняла. В этом доме столько всего слышали и повидали, что преждевременный отъезд никого не мог удивить.

– Нам с Педди завтра отправляться к нашим новым хозяевам?

– Как пожелаете. Но только во второй половине дня, когда мы будем достаточно далеко. До тех пор ни с кем не говори о нашем отъезде, иначе могут быть неприятности. Позаботься также о том, чтобы Педди держал язык за зубами. Чем позже заметят, что мы уехали, тем лучше.

На это замечание Роза также ответила кивком и удалилась в кухню, чтобы приготовить ужин для Элизабет. Служанка не стала задавать вопросы и жаловаться. Элизабет знала, что на эту женщину можно положиться. Роза и Педди по-прежнему были ей верны. После смерти Гарольда эти двое оставались единственными слугами в доме. Остальные уже устроились в других усадьбах.

Несколько слуг вернулось на родину, в Англию, после того как Элизабет выплатила им жалованье и расторгла долговые контракты. Большинство батраков и служанок, а также все рабы Данморов перешли на службу к Уильяму Норингэму. В Саммер-хилл каждому из них нашлась работа. В ту ночь, когда бушевал ураган, Гарольд Данмор сжег поместье Норингэмов дотла – еще одна из его гнусностей. Дом отстроили, хотя и пришлось потратить на это много денег. Уильяму нужны были рабочие руки на полях сахарного тростника: Элизабет передала ему в управление Рейнбоу-фоллз. Кто-то ведь должен был позаботиться о плантациях. Элизабет показалось логичным, что эти земли будет обрабатывать Уильям; к тому же они граничили с его собственными наделами.

Данмор-холл Элизабет хотела продать: городской дом находился за много миль от плантаций, и Уильям не знал, что с ним делать. Кроме того, она ненавидела это здание, которое было молчаливым свидетелем того, как у ее свекра разыгралась мания величия. Плантации и городской дом достались в наследство его единственному потомку мужского пола – внуку Джонатану. О том, что Джонни не был потомком Гарольда по крови, знали лишь единицы, и Элизабет делала все возможное, чтобы это оставалось тайной. Дункан хотел, чтобы унаследованная земля досталась мальчику, Элизабет же часто думала, что на этих полях лежит проклятье. Рейнбоу-фоллз и Данмор-холл – Гарольд дал своим владениям громкие названия, но при этом постоянно терроризировал людей и сеял разрушения.

Дункан же смотрел на все прагматично.

– Поместье представляет собой определенную ценность, – сказал он. – Может быть, в один прекрасный день Джонни захочет стать ленивым богатым плантатором. Это лучше, чем судьба пирата, которого от могилы отделяет один заряд пороха.

Когда Дункан это произнес, на его лице заиграла дерзкая улыбка, от которой сердце Элизабет забилось чаще, словно в начале их отношений.

Она поднялась по лестнице, держа руку на пояснице. Элизабет только сейчас заметила, что день был долгим и напряженным. Может, ей и не стоило сегодня нырять.

Хоть ее беременность и протекала без особых осложнений, если не считать утренней тошноты в первые месяцы, объем ее тела увеличился точно так же, как когда она носила Джонни. Ей было тяжело двигаться. Элизабет особенно остро ощущала свою беспомощность, когда ей нужно было взобраться на лошадь или слезть с нее, хоть ее маленькую сивую кобылу и нельзя было сравнивать с громадным мерином, на котором ездила Деирдре. Плавать же было легко, ведь в воде вес тела уменьшался. Но это развлечение придется на время отложить. На самом деле весьма удачно, что вскоре ей предстояло совершить длительное морское путешествие: на «Элизе» все равно ничего не нужно будет делать. Элизабет будет просто сидеть и отдыхать.

Прежде чем войти в комнату к Фелисити, женщина постучала в дверь. Кузина стояла на коленях перед ящиками, которые необходимо было отправить на борт. Вокруг нее лежали предметы одежды – на табурете, кровати, комоде, полу. Когда Элизабет вошла, Фелисити тут же вскочила.