Елена Сантьяго - Летящая по волнам

– Сожалею, но его сейчас тоже нет.

– Тогда я хотел бы поговорить с лордом Монтегю.

Сэр Эдвард Монтегю – влиятельный член парламента – в свое время тоже принимал участие в разговоре, во время которого Дункан присягнул трем господам, командовавшим флотом, и обязался защищать интересы Англии.

Офицер снова внимательно изучил каперское удостоверение. Его глаза превратились в щелочки, над переносицей появилась глубокая складка.

– Капитан Дункан Хайнес, – медленно прочел он, водя указательным пальцем по строчкам. – Вы говорите, что прибыли с Карибов?

– Да, – ответил Дункан с растущим недовольством. – Я лично знаю трех вышеупомянутых персон и был гарантом у адмирала Эскью во время конфликта на острове Барбадос, помогал ему усмирять восстание.

Офицер, похоже, был явно не в восторге от этих слов. Складывалось впечатление, будто для него этот посетитель стал нарушителем спокойствия и офицеру хотелось поскорее от него избавиться. Дункан подавил в себе волну гнева. Осознание того, что он предпринял поездку верхом, только чтобы поспорить с придирчивым караульным офицером, повергло его в опасно раздраженное состояние.

– Вы не могли бы узнать, примет ли меня сэр Монтегю?

– Подождите здесь, – ответил офицер и исчез за дверью комендатуры, оставив Дункана снаружи.

В коридоре караульного помещения некоторые люди наблюдали за ним со смешанным чувством любопытства и скуки. Но потом они снова углубились в спор об огневой мощи «Резолюшн» – флагмана парламентского флота.

Дункан осторожно потер плечо. Боли снова усилились. После долгой поездки верхом он ощущал усталость во всем теле. Дункан как раз раздумывал над тем, в какой из гостиниц лучше остановиться на ночь – некоторые из них встретились ему на пути, – когда вернулся офицер.

– Пойдемте со мной, вас примут, – сказал он.

Что-то в выражении его лица показалось Дункану странным, и все же он нерешительно двинулся вперед.

– Взять его! – в тот же миг воскликнул офицер.

Прежде чем Дункан успел отступить, подбежавшие караульные набросились на него. Двое из них крепко схватили Дункана, а когда он стал защищаться, повалили на пол. Еще двое наставили на него свои пики. Офицер взвел курок кремневого пистолета.

– Если вы окажете сопротивление, я вас пристрелю! – крикнул он.

По его голосу было понятно, что он очень этого хочет.

Боль пронзила правую половину тела Дункана; он вскрикнул и обернулся, но не потому, что хотел защититься, – один из караульных заломил назад его правую руку. В плечо капитана словно вонзилась сотня ножей.

– Проклятье! – взревел он. – Отпустите меня! Я же не сопротивляюсь!

– Закуйте его в цепи и доставьте в Ньюгейтскую тюрьму [7], – приказал командир караульным. – Это опасный изменник, он приговорен к смерти.

Солдаты заковали Дункана в кандалы и, подгоняя сильными ударами палок, повели к тележке, которая доставила его в Ньюгейтскую тюрьму. Там капитана приковали цепью к стене в вонючей камере. Он в оцепенении сидел на полу, пытаясь совладать с болью. Ему было сложно мыслить ясно.

Дункан много слышал о пресловутой тюрьме за крепостными стенами городских ворот, где ожидали казни приговоренные к смерти. Но действительность оказалась еще ужаснее. От каменных стен веяло ледяным холодом, и Дункана пробирало до мозга костей. Сапоги, накидку и перевязи с оружием у него отняли: больше они ему не пригодятся. Громкие стоны и звон цепей сокамерников сливались в сплошную предсмертную какофонию, сопровождаемую гулкими тяжелыми шагами стражников и завыванием из соседних камер.

День постепенно перешел в ночь. Медленно опустилась мгла. Несмотря на усталость, Дункан не мог уснуть. Снова и снова его будили стоны, жалобные завывания или скрежет, который издавали его собственные цепи. Один раз Дункана пнул сокамерник.

– Потише, ты, ничтожество! – прошипел кто-то из темноты.

Снаружи лил дождь, порывы ветра сквозь зарешеченное окно приносили в камеру влагу, от которой все пропитывалось холодной пронизывающей сыростью.

С рассветом появился стражник, принесший жидкую овсяную похлебку. Дункан жадно глотал водянистое варево, зная, что другие заключенные тут же заберут у него еду, если он от нее откажется. Вид изнуренных, оголодавших людей, которых в камере было около двух десятков, говорил сам за себя. Оборванные, искусанные вшами, с налитыми кровью глазами, они сидели на грязных циновках, устилавших пол камеры. Двое или трое арестантов уставились на новенького, остальные апатично привалились к стене, словно уже давно потеряли надежду. Дункан взял себя в руки и хрипло спросил у мужчины, который сидел к нему ближе всех:

– Со стражниками разрешено разговаривать?

– Ты имеешь в виду, за деньги? – прозвучал в ответ сиплый голос.

Дункан кивнул, и обессиленный мужчина, от которого остались кожа да кости, а зубы были такими же черными, как и босые ступни, пожал плечами:

– Если у тебя есть деньги, то конечно. Но свою голову тебе этим все равно не спасти. Ты сможешь получить лишь еду получше или одеяло.

Мужчина настороженно глянул на новичка:

– Так у тебя есть?.. Деньги, я имею в виду.

– Конечно нет. Они отняли все, что было у меня при себе.

– Еще бы. Но ты же знаешь, что я говорю не об этих деньгах, а о тех, которые ты где-то спрятал.

– Может, и есть такие, а может, и нет.

– Я мог бы назвать тебе стражников, которые наверняка согласятся что-нибудь для тебя сделать.

Мужчина взглянул на Дункана оценивающе, словно прикидывая, чем тут можно поживиться.

– Тогда ты сэкономил бы драгоценное время. Ведь не каждый стражник согласится с тобой заговорить. Большинство из них просто берут деньги и ничего не делают.

– И что ты хочешь за свою услугу? Одеяло?

– Нет, оно мне больше не пригодится.

Мужчина наклонился вперед, позвякивая цепями, и Дункан отпрянул, почувствовав его зловонное дыхание.

– Я хочу кое-что для своей дочери. Ее зовут Нел, она работает прислугой в «Золотом якоре».

– Где это?

– У Лондонского моста. Трактир принадлежит моему двоюродному брату. Там полно всякого сброда, но моя Нел – честная, порядочная девочка. Я хочу, чтобы она получила эти деньги и вернулась обратно в Бедфорд. Мы оттуда родом, и там ей будет лучше. Ее тетка, моя сестра, все еще живет в Бедфорде. У нее небольшой дом, козы, овцы и прочее. Нел стоит туда перебраться.

– Как тебя зовут? – Дункан говорил тихо – остальным не обязательно было слышать их разговор.

– Сэмюель. Можешь называть меня Сэмом.

– И как ты здесь оказался, Сэм?

– Срезал мошну у знатного господина, чтобы купить обувку своей младшей дочке.

– Клянусь тебе могилой своей матери, что твоя дочка получит достаточно денег на обратную дорогу. Кроме того, я оставлю ей три золотые монеты, если стражник, имя которого ты мне сейчас назовешь, передаст мое послание и я выйду отсюда. И я твердо рассчитываю на то, что новость дойдет до человека, который должен ее получить.