Елена Сантьяго - Летящая по волнам

– Договорились, – произнес Сэм. – Но у тебя будет не много времени. – Он махнул тощей рукой, указывая на других узников. – Нас всех пригласят через три дня, и тебя тоже.

– Пригласят? Куда?

– Ну, на танец. – Сэм жутко рассмеялся. – Исполнить пляску смерти на тайбернском дереве.

Дункану не нужно было объяснять дважды. Каждый ребенок знал об огромной треугольной виселице, на которой могли вздернуть одновременно до двух дюжин человек.

Отчаянию Дункана не было предела. Он и прежде все время мерз, а теперь никак не мог справиться с растекающимся по телу ледяным холодом. Дункан рассчитывал на то, что у него будет больше времени. Если в городе не было ни Эскью, ни Блейка, ни Монтегю, никто больше не мог ему помочь. Дункану все труднее было справляться с растущей безнадежностью. Лишь злость на Юджина Уинстона помогала ему держаться. Этот молодой нахал проявил удивительную пронырливость. Время, которое Дункан провел на Доминике, Уинстон использовал с выгодой для себя. Этот парень догадался, что капитан Хайнес отправится в Лондон и попытается аннулировать смертный приговор. И ему это непременно удалось бы, если бы к английским властям не попало послание Уинстона. Вероятно, он сумел отыскать в адмиралтействе человека, обладающего серьезным влиянием. Этот человек предупредил караульных офицеров о возможном появлении приговоренного к смерти изменника и сделал так, чтобы об этом ничего не узнали ни Монтегю, ни Блейк, ни Эскью – единственные люди, которым могла быть известна истина.

Часы тянулись мучительно долго. Ночью Дункан плохо спал и теперь все время клевал носом. Когда днем дверь в камеру распахнулась и заключенным раздали еду – серое месиво из капусты и размоченного хлеба, – опасения капитана оправдались. Ожидаемый стражник не появился, вместо него пришел другой. Когда Дункан хотел изложить свою просьбу, стражник недолго думая стукнул его дубинкой по голове. Оглушенный, Дункан остался лежать в помоях. Сэм осторожно помог ему подняться.

– Честно говоря, я думал, что это тот охранник, который обычно дежурит днем!

Сэм перепугался не меньше Дункана. До этого он был на десятом небе оттого, что на пути к виселице сможет позаботиться о будущем дочери.

Прошло еще два дня. У Дункана от удара дубинкой гудела голова, но боли в плече немного утихли. Несмотря на грязь и вонь, он испытывал голод, от которого сжимались внутренности. Вскоре от протухшей воды, которую давали заключенным, у них начался понос. Рядом с узниками стояла кадка, в которую они справляли нужду. Почти всегда на ней кто-нибудь сидел, поэтому остальным поневоле приходилось опорожняться прямо на пол. Вонь стояла ужасная, Дункан в жизни не сталкивался ни с чем подобным, если не считать трюма невольничьего корабля. За день до казни еду принес другой стражник.

– Это он? – тихо поинтересовался Дункан у Сэма.

Тот молча покачал лохматой головой, но капитану уже нечего было терять.

– Ты хочешь заработать денег? – спросил он у стражника.

– Много денег? – Мужчина плюнул перед собой и смерил Дункана насмешливым, вызывающим взглядом. – Откуда деньги у человека, который завтра будет болтаться на тайбернском дереве?

– Я говорю о золоте. О куче золота. Ты получишь его, если позаботишься о том, чтобы я отсюда выбрался.

В камере раздался гулкий смех. Громче всех хохотал стражник. Грубым пинком он отпихнул Дункана в сторону, а потом забрал пустые миски и развернулся, чтобы уйти.

– Тебе ничего не придется делать, просто передай от меня послание! – крикнул ему вслед Дункан.

Стражник невозмутимо захлопнул за собой дверь камеры, а заключенные, гремя цепями, набросились на еду.

Дункан сделал то, чем не занимался уже много лет, – он стал молиться.

Следующую ночь он провел, корчась от боли и мучаясь от кошмаров. Капитан не спал и не бодрствовал, и люди вокруг него тоже не находили себе покоя. Тихие всхлипывания, глухое бормотание молитв и приглушенные проклятия наполняли камеру – каждый по-своему выражал страх перед смертью. Когда забрезжило утро и стражник отпер тяжелую дверь, Дункан с трудом поднялся на ноги. Он ослаб от холода и голода и не мог стоять ровно – приходилось опираться о стену. Теперь стало понятно, почему Сэм и прочие сокамерники выглядели такими слабыми и истощенными: нескольких дней было достаточно, чтобы лишить человека сил.

В камеру вошло много стражников. Их сопровождал чиновник, который остановился у двери и с важным видом стал зачитывать с листа имена приговоренных. Стражники отстегнули цепи от стен и по одному вывели заключенных за дверь. Громкие крики отражались эхом. Громче всех всхлипывал и вопил Сэм. Но убивался он не из-за своей участи, а при мысли о дочке. Он снова и снова, рыдая, выкрикивал ее имя. А когда его выводили из камеры, обернулся к Дункану, с которого стражник уже снимал цепи.

– Попроси этого чиновника! – лепетал Сэм сквозь слезы. – Возможно, он тебе поможет! И не забудь, что ты мне обещал, если все получится!

Дункан не колебался. Он поспешно обратился к чиновнику:

– Десять золотых для вас, если вы передадите от меня послание члену парламента сэру Эдварду Монтегю. Найдите его в Уайтхолле и сообщите, что капитана Дункана Хайнеса должны повесить за то, что он помог английскому флоту захватить Барбадос. Скажите ему, что новый губернатор сфабриковал приговор в надежде, что моя жена заплатит ему за меня богатый выкуп.

Чиновник, пожилой пуританин в потертой мантии, казалось, совершенно не слушал мольбы приговоренного к казни. Сердито сдвинув брови и скривив рот, он коротко приказал:

– Вывести его из камеры – и к остальным, на повозку.

– Моя жена – единственная наследница виконта из Рейли-Манор! Вы получите золото, клянусь вам своей честью!

Дункан чувствовал себя жалким; в глазах чиновника он был ничтожным просителем, который отбирал у него драгоценное время. Но иного выхода не было. Если приходилось выбирать между собственным достоинством и жизнью, на первое место он ставил жизнь. Нужно было использовать все возможности. Когда его просьбы ни к чему не привели, Дункан перешел к угрозам:

– Все, о чем я вам говорю, правда! Сэр Монтегю знает, как много я сделал для Англии. Поэтому он непременно захочет перечитать мой смертный приговор и сразу увидит, что речь идет о заговоре. Он отправит вас на эшафот, когда узнает, что вы отдали меня в руки палача! А сэр Монтегю непременно об этом узнает, потому что я хорошо знаком не только с ним, но и с адмиралами Блейком и Эскью. Они тоже потребуют отрубить вам голову. Тогда уже вы будете просить о милости…

Вооруженные стражники выволокли Дункана наружу. Он споткнулся, запутавшись в цепях, сковывающих его ноги.