Елена Сантьяго - Летящая по волнам

С тех пор как он принял управление Рейнбоу-фоллз от Элизабет, весь урожай с соседней плантации приходилось перерабатывать вместе со своим. А это удавалось лишь тогда, когда мельница в Саммер-хилл работала постоянно. Ночью Уильям приказал работать при свете факелов; рабы и долговые батраки приходили сюда добровольно в свободное время и получали за это дополнительную плату. Уильям больше не разделял негров и ирландцев – все они после семи лет становились свободными. Или даже раньше, если готовы были работать по две смены, из-за чего доходы поместья постоянно росли.

Но сбыт временно снизился: из-за войны между Англией и Голландией на остров больше не приплывали голландские вест-индские торговцы. Раньше они постоянно забирали с собой сахар. Сейчас торговые компании Англии заполняли эту нишу, но довольно медленно. Из-за конвойного сопровождения перевозки значительно сократились. Вследствие этого росли не только транспортные расходы. Тяжеловооруженные корабли сопровождения обеспечивали охрану, чтобы вожделенное «белое золото» приходило в английские порты в нужных количествах. Спрос и дальше продолжал расти, никто из плантаторов Барбадоса не тревожился за свое будущее. На острове речь шла лишь о том, кто сможет обработать бóльшие площади и привлечь для этого большее количество работников.

Производство сахара увеличилось также и на других островах Вест-Индии.

На побережье Виргинии множились табачные плантации. Некоторые торговцы начинали с обмена: привозили оружие, стекло и ткани на африканское побережье, где обменивали эти товары у охотников за головами на черных рабов, которых в свою очередь как можно быстрее доставляли в колонии. Там корабли загружали сахаром, табаком или хлопком. Все эти продукты доставлялись в Англию, где их всегда не хватало. Работорговля лишь зарождалась, но можно было предвидеть, что будет дальше. Именно этого уже много лет боялся Уильям. Торговля людьми превращалась в огромный кровавый бизнес, который был непосредственно связан с развитием плантаций в колониях. Без рабов не было бы плантаций, без плантаций – сахара, хлопка и табака. Уильям часто думал над этим порочным кругом и чувствовал, что попал в тиски прагматизма и своих идеалистических мечтаний. Все его старания совместить то и другое должны были увенчаться неминуемым разочарованием. Кроме гнилого компромисса, из этого ничего не выходило.

Когда-то Уильям заговорил на эту тему с Селией. Он хотел услышать ее мнение по этому поводу. Мулатка заявила, что это его проклятая обязанность и долг держать рабов, и к тому же набирать их как можно больше. Иначе они попадут к другим хозяевам, которые замучают их до смерти. Только в Саммер-хилл у рабов оставалась надежда обрести свободу и, возможно, даже вернуться на родину. Им приходилось тяжело трудиться, но они получали пищу, их никогда не били и не мучили.

– А кто, если не вы, позаботится о рабах хотя бы таким образом? – спросила его Селия.

На это Уильяму нечего было ответить, он лишь посмотрел на ее узкое коричневое лицо, в блестящие глаза, на красиво очерченные губы. Как бы он хотел, чтобы они чаще улыбались!

Кресло-качалка двигалось в убаюкивающем ритме взад и вперед. Уильям закрыл глаза и наслаждался ароматом плюмерии, который смешивался с запахом его пота. Неожиданно к этому прибавился крепкий дух рома, резкий, но приятный. Уильям удивленно открыл глаза. Перед ним стояла Селия, протягивая бокал:

– Вот, выпейте. Иначе вы заснете. Сейчас я принесу вам еду.

Скользящей походкой она отошла и вновь исчезла в доме. Уильям пригубил ром, наслаждаясь слегка жгучей теплотой алкоголя на языке. Всего несколько глотков – и он уже почувствовал приятную расслабленность.

Селия принесла поднос, заставленный блюдами. Все они аппетитно пахли. Тонко нарезанная ветчина, поджаренный хлеб, небольшие пряные паштеты из фарша, миска с жареными крабами под острым соусом… Уильям нетерпеливо вздохнул.

– Я мог бы съесть целого быка, – заявил он.

Мулатка подала ему ужин на веранду, на столик, и налила прохладного белого вина. Потом сама взяла бокал и села рядом. Уильям ненавидел есть один. Он уже давно просил Селию, чтобы та составляла ему компанию во время трапезы. Уильям просто не мог себе представить вечер без нее. Он вел с мулаткой увлекательные разговоры на разные темы. Девушка всегда высказывала свое мнение. У нее были собственные взгляды, которые не всегда совпадали со взглядами Уильяма. Говорили ли они о плантации, или о политике, или о самых свежих сплетнях на острове – беседа с Селией никогда не была скучной.

– В ближайшее время вам стоит быть осторожным, – произнесла она. – Иначе вы сами не заметите, как окажетесь у алтаря.

– Как это? – озадаченно спросил Уильям.

– О, мисс Дженис Карутерс давно положила на вас глаз. – Селия улыбнулась и отпила немного вина. – Вот уже несколько месяцев как она матери все уши прожужжала, чтобы та отправила наконец мужа договориться с вами и предложить приданое.

– Вот тебе раз! А откуда ты об этом узнала?

– Эми мне разболтала. Это их домашняя рабыня. Дженис была в бешенстве. Отец заявил ей, что у него нет лишних денег на такие церемонии.

– Слава богу.

– Это значит, что маленькая сладкая Дженис вам не по душе?

– Господь всемогущий, да она же еще ребенок!

– Ей уже шестнадцать.

– Ну, я ведь и говорю – ребенок.

Уильям рассмеялся и невозмутимо продолжал ужинать. Как всегда, все было вкусно, Селия была искусным, непревзойденным кулинаром. Он похвалил ее:

– Эти паштеты просто сказочные. Никто не умеет так славно готовить, как ты, Селия.

– Вы же знаете, кто меня этому научил.

– Мать, конечно, тоже очень хорошо готовила, но у тебя получается еще лучше.

– Ерунда.

– Она сама это говорила, Селия.

– Если все действительно так, то вы должны съесть больше.

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, я уже сыт.

Уильям нехотя отставил тарелку в сторону.

– Что бы я делал, если бы ты не заботилась обо мне?!

На лице девушки не отражалось эмоций, но она не сводила с Уильяма глаз.

– Когда-нибудь вам придется найти себе жену.

– Которая сможет кормить меня сытнее, чем ты?

– Нет. Вам нужна семья. Иначе ваш труд рано или поздно окажется напрасным. Без наследников, которым когда-нибудь достанется Саммер-хилл, вы вкалываете зря.

Уильям опустошил бокал, чтобы не смотреть ей в глаза. Селия задела его за живое. Кому польза от того, что он из года в год управляет огромной плантацией, если у него не будет возможности передать ее в будущем сыну и наследнику, точно так же, как это сделал его отец? Уильяму было двадцать шесть, он, конечно, был еще не стар. Дункану Хайнесу было уже хорошо за тридцать, когда он женился на Элизабет.