Генри Хаггард - Дочь Монтесумы. Сердце Мира

– Что делать? – спросил сеньор. – У нас три выхода: бежать через проход, защищаться или сдаться.

– Бежать поздно! – заявила Майя.

– А защищаться нечем! – добавил я. – Ведь наше огнестрельное оружие отобрали, а два лука и стрелы ничего не значат против сотни людей.

Мы решили даже выйти навстречу нашим преследователям. Подойдя к ним, мы увидели во главе их Тикаля, Димаса и других высших сановников.

– Кого ты ищешь, что пришел с такой стражей? – спросила Майя у Тикаля.

– Кого же, как не тебя? Если бы я послушался Нагуа, то ты продолжала бы свой путь. Она не хочет тебя видеть, а я – наоборот. И я рад, что поспел вовремя!

Тогда Майя обратилась к Димасу:

– В чем нас обвиняют, что преследуют как преступников?

– Два дня вас не было видно. Нагуа тоже. Мы стали искать и нашли ее связанной. От нее мы узнали про ваше бегство.

– А сказала она, почему мы должны были бежать?

– Нет, она ничего не говорила, но я знаю достаточно, чтобы все понять. А вас мы все-таки арестуем и будем судить, так как вы нарушили данную клятву. Кроме того, вы виновны в том, что похитили небесного ребенка, радость и утеху всего народа. Вам надо было обратиться к нам за помощью и покровительством. Идите с нами…

– Хорошо! Только пусть касик Тикаль идет в стороне. Его вид ужасен, и он мой злейший враг. Я всего могу ожидать от него…

– Пусть будет по-твоему, – согласился Димас. – Твой муж и друг могут идти рядом!

Обратный путь мне был уже знаком. Я совершал его в третий раз. В городе нас провели мимо нашего дворца, прямо к пирамиде, и велели подняться наверх. Майя тяжко вздохнула, так как поняла, что нам опять предстоит прежнее заключение, без дневного света, столь нужного для ребенка. Нам принесли пищу и закрыли за нами тяжелую дверь.

Кажется, я никогда не переживал более тяжелой ночи. Наутро к нам пришел Димас с выражением соболезнования и извинился, что ему пришлось по необходимости причинить нам такую неприятность, как тюремное заключение.

– Не бойтесь, госпожа моя, ваше заключение не может быть долгим. Сегодня ночью, в день поднятия вод, соберется совет и решит дело о вашем бегстве.

– А других обвинений нет?

– Я не слышал ни о каких других обвинениях.

– Каков будет приговор совета?

– Не могу сказать, но знаю, что никто не желает тебе, госпожа моя, вреда, и если твое обвинение против Нагуа будет доказано, то все дело выйдет в твою пользу. Народ очень возбужден, так как речь идет о его будущем избавителе. Но ни против твоего ребенка, ни против тебя не может быть решения о смертной казни. То же, я думаю, и относительно обоих чужеземцев. Вероятно, совет решит, что их надо убрать из пределов страны, вместо того чтобы лишить жизни.

– Но ведь один из них – мой муж!

– Верно, но ребенок уже родился!

– Я не могу быть разлучена со своим мужем. Димас, я прошу только одного – свободы и права покинуть вас навсегда.

– Быть может, судьи и на это согласятся, но останутся непреклонны относительно ребенка. Им нужен твой сын, и от него не откажутся. Я думаю, что тебе надо будет выбрать между мужем и сыном.

Майя сосредоточенно молчала, потом медленно проговорила:

– Слушай, Димас! Мне сын мой дорог, он плоть от плоти моей, но муж мой – это вся моя жизнь. Если я вынуждена выбирать, то выбираю мужа; я могу иметь второго ребенка, а второго мужа никогда!

Димас ушел, ничего не сказав утешительного в ответ. Через некоторое время к нам явился другой посетитель, Тикаль. Он опять пожелал говорить с Майей наедине, но та снова отказалась. Касику пришлось смириться и говорить в присутствии сеньора и меня.

– Ваши преступления мне известны, потому что Нагуа мне все рассказала. Я знаю, вы думаете, что были вынуждены сделать это. Но я знаю также, что вас ожидает страшная месть. Двое знают вашу тайну: Нагуа и я. За это вас ожидает смерть в глубине колодца вод. Но я менее всего желаю твоей смерти, Майя. Я люблю тебя больше всего на свете!

– Слушай, Тикаль! – перебил его сеньор. – Еще одно слово, и я задушу тебя, прежде чем стража успеет прийти на помощь!

– Оставь его, одним оскорблением больше или меньше – не все ли равно? Продолжай, благородный Тикаль!

– Я обещаю, что буду молчать. Обещаю даже, что на ваших глазах искажу исповедь Маттеи, но при одном условии…

– Если ты будешь молчать, то кто может поручиться за Нагуа? – спросила Майя.

– Предоставь ее мне! Тебе нужно будет только отступиться от своего обвинения против нее. А что касается вашего бегства, то это преступление может вызвать снисхождение.

– Ты говорил об условиях. Какова твоя цена?

– Ты сама, Майя! Постой, дай мне договорить. Я клянусь тебе, что в течение полугода твой муж благополучно перейдет горы, что твой сын сохранит все свои первородные права. Я поступлюсь в его пользу своим собственным ребенком. Белый человек не муж тебе, так как он обманным образом получил согласие совета!

– Что ты на это скажешь, Игнасио? Впрочем, твой ответ нетрудно предугадать, так как Тикаль предоставил тебе все, что нужно для твоей цели.

– Верно, госпожа моя, но я также помню свое обещание, данное вам в дикой пустыне, на пути сюда. Пусть будет ваша судьба – моей судьбой!

– Вы хорошо сказали, Игнасио, – проговорил сеньор. – Что касается меня, то моя жизнь связана навсегда с жизнью Майи!

– Я услышал ответ на свое предложение, и мне остается только уйти! – сказал Тикаль, поворачиваясь.

Его остановила Майя.

– Я еще не дала своего ответа! Скажи Нагуа, чтобы она молчала. Я принимаю твои условия!

Мы все остолбенели от неожиданности.

– Что удивительного, что я хочу спасти себя и своего ребенка? – продолжала Майя. – Пока я жива, я могу жить прошлым. Умирая, я теряю и это. Моя супружеская жизнь не была счастливой. А так вы оба вернетесь к себе и будете счастливы… Тикаль, дай мне руку, и произнесем клятву!

С сияющими глазами он подошел к молодой женщине, но Майя, взглянув на бледное, убитое лицо сеньора, порывисто бросилась на грудь мужу, громко плача и говоря:

– Прости меня, я не рассчитала своих сил, я хотела спасти тебя. Но я не могу, не могу! Тикаль, я сказала тебе неправду. Уходи от меня!

– Слушайте, Тикаль! – обратился к нему сеньор. – У вас есть нож, у меня тоже. Решим наш спор с оружием в руках.

– Белый человек, ты или безумец, или мошенник, – проговорил Тикаль. – Рисковать моею жизнью против твоей, уже почти конченной? Прощай, Майя! Сегодня ночью я лишусь тебя за все твои мучения.

И он вышел.

В полночь за нами пришла стража с Димасом во главе. Майя беспокоилась за своего ребенка.

– Не бойся за него. Мы пройдем внутренним ходом, и ему не придется страдать от ночного холода.

Мы прошли теми же переходами, что и с Маттеи год тому назад. Димас держал целую связку ключей, отпирая встречные двери. Но он не запирал их за собой, так как считал, вероятно, что нам придется возвращаться той же дорогой или вовсе не возвращаться.