Ирина Беседина - Самородок

В один прекрасный день дядя исчез и более не появлялся, весточек не присылал. В доме не принято было о нём вспоминать. Мать стремилась сгладить влияние дяди. Она прививала своему сыну любовь к той земле, которая была ему сейчас Родиной.

Однако его разговоры принесли свои плоды. Для окружающих Берг был умным, деловым, надёжным и свойским парнем. Но его открытость была лишь видимостью. Сделать карьеру, стать богатым и независимым – стало самым главным его делом и стремлением.

Такой большой самородок, безусловно, был сенсацией. И место ему было в музее. Но Берг не намерен был делать сенсацию из самородка. Ему надо было сколотить капитал, а для этого он наметил найти жилу и заложить шахту. Шахту использовать для себя. А людей для работы взять не болтливых, полностью зависящих от него. И в будущем они ему пригодятся. Два человека для такой шахты вполне достаточно. Это ведь не государственный масштаб. Иметь от большой реки маленький ручеёк.

Берг поехал в Магадан с новыми предложениями об организации работы прииска. Получив добро на свои предложения в соотстветствующих инстанциях управления Дальстроя, он получал возможность работать и в своих интересах: забой, где был найден самородок, планировалось закрыть как выработанный.

Однако начальнику лагеря на прииске Берг заявил, что он хочет опробовать более новый прогрессивный метод добычи золота. И будет вести работы в этом старом забое с помощью двух временно проживающих у него зэков.

Люськин профиль в окне… Как? Почему она здесь? Один только миг мелькнула она. Но я знал, ошибки быть не могло. Её присутствие всегда одинаково мной ощущалось. Не глазами я узнавал её, а сердцем. Оно мгновенно замирало, а потом бешено колотилось. Мир переворачивался, летел кувырком, медленно вращался, возвращался на место. Но был уже иным, освещался иначе, жизнь приобретала очарование. Это было как солнечное утро, когда просыпаешься полным сил и радостного ожидания предстоящего дня.

Наша первая встреча.

Я взял билеты в театр. Но жена Юля почему-то не захотела пойти.

Во время антракта зрители прогуливались по вестибюлю небольшими группами или парами друг за другом по кругу и вели светскую беседу. А я стоял в углу и наблюдал за этим перемещением. И вдруг взгляд буквально выхватил из толпы женщину. Я ощутил удар в сердце, оно замерло, потом бешено заколотилось, всё куда-то полетело, закружилась голова. Когда справился с этим, её уже не было рядом. Но я увидел издали сияние её пышных волос. И направился прямо к ней. Я ощутил непонятную робость перед женщиной. Во рту всё пересохло. С трудом преодолев себя, я робко взял её за руку.

– Извините, у меня к вам очень важное и неотложное дело. Вы помните, мы встречались… у Марии?

– У Марии? – Она явно не помнила и от этого чувствовала неловкость. – Очень важное дело? – был шутливый вопрос.

– Непременно, важное и не терпящее отлагательства, – отвечал я серьёзно. – Пойдёмте со мной.

Я заметил спутника и несколько смутился.

– Прошу прощения. Разрешите мне забрать вашу спутницу на несколько минут.

– Мы уже переговорили с Серёжей об интересующих нас вопросах. И я могу уделить вам немного внимания.

Она сделала Серёже прощальный жест рукой. Серёжа хотел возразить, открыл рот, но поглядел на мои широкие плечи и так и остался стоять с открытым ртом. Героем он не был.

Мы прошли в зрительный зал. Я предложил ей сесть на свободное место рядом. Открывшийся занавес и конец антракта избавили от дальнейших объяснений. Да я и не знал, что скажу ей в следующую минуту.

– Отложим разговор до окончания оперы, – сказал я шёпотом.

Она, молча и не глядя, кивнула.

Потом мы долго ходили по улицам Москвы. Обсуждали артистов, говорили о жизни. Я смотрел на незнакомую, случайно встреченную женщину, и в душе рождалось тепло. Общение с этой женщиной тревожило, обещало неизведанное раньше удовольствие. Было уже поздно. «Юля, наверное, волнуется. Надо быть решительнее», – подумал я, остановился и внезапно спросил:

– Мы разговариваем, а я не знаю, как тебя звать.

Этот резкий переход на «ты» неуловимо снял барьер, как будто мы были знакомы раньше.

– Людмила. А вообще-то все друзья и подруги зовут меня Люськой.

– Михаил. Мне очень приятно наше знакомство.

Люськины глаза светились всё тем же светом и искрились смехом, как и в первый момент встречи. Но постепенно сомнение и смех исчезли из её глаз. Я пристально и серьёзно поглядел на неё. Она была прекрасна; тёплый румянец щёк, глубокие, ставшие тёмными, распахнутые глаза, длинные золотистые кудрявые волосы. Но не это было главным. От неё шло душевное тепло, она была притягательна. Я не мог больше сдерживаться и обнял её. Она смотрела не мигая, как загипнотизированная моим пристальным взглядом. На дне её непостижимых глаз я видел мерцающие искры.

Всё было волшебно. Я хотел поцеловать её так нежно, чтобы завтра утром, проснувшись, она ощутила на губах эту мою нежность, бережное прикосновение. Но вышло иначе. Приподняв её лицо, я ощутил бешеное желание. Я отдал его своим горячим требовательным губам. Услышал тихий стон, отозвавшийся сладким эхом в сердце, невольно прижал её сильнее. Её взгляд стал серьёзным и вопросительным. «Остановись», – приказал я себе. Отступил на шаг и виновато улыбнулся.

– Прости меня. Я хотел этого с первого мгновения.

– Я чувствовала, что это произойдёт, – сказала она и мило улыбнулась. – Я не сержусь.

– Мы обязательно продолжим наше знакомство, – я протяжно вздохнул. – А сейчас уже поздно.

Я остановил такси. В машине мы не разговаривали. Людмила была смущена. Когда мы остановились около подъезда, я открыл дверцу машины, помог ей выйти и сказал:

– Как жаль, что вечер кончился. Время, как назло, идёт очень быстро. Завтра утром на работу. Прошу тебя, дай мне адрес и, если есть, телефон. Я не хочу тебя потерять.

Я дал ей записную книжку и карандаш. Людмила записала свой адрес и телефон.

– Думаю, что моя жизнь круто изменит свой путь. У меня предчувствие, что дело, по которому ты подошёл ко мне, действительно важное.

Она тихо засмеялась.

– Важнее не бывает.

– Кстати, а когда мы встречались у Марии?

– А у тебя есть подруга Мария?

– Да, есть. Это моя близкая подруга.

Я захохотал, а Людмила недоумённо посмотрела на меня.

– Да не смотри ты на меня так. Я никакой Марии не знаю. Просто надо же было как-то начать разговор и не получить отказ. Вот я и сказал наугад первое, что мне пришло на ум.

Мы смеялись теперь уже вместе.

– Ты назвал Марию, а не кого-то. Значит, это судьба.

– Да, наша встреча, очевидно, не случайна, – согласился я.

Прошло немного времени, мы стали встречаться. Мы любили друг друга просто потому, что не могли не любить. Я сказал Людмиле, что женат, что у меня хорошая жена, что семья для меня – святое. Она не плакала, не скандалила, не упрекала. Погрустила, но не показала, насколько это её тревожит. Ей нравились наши встречи. Я старался принести ей радость и праздник, был пылким, нежным и заботливым.