Виктор Бондарчук - Афган, любовь и все остальное

Через месяц, после ежедневных пятнадцатикилометровых пробежек по пересеченной местности нас остался сорок один боец. Остальные в наглую закосили. Сказали что в гробу видели этот лошадиный спорт и были переведены в другие роты. А что мог майор с сержантом сделать, когда после пяти километров парни ложились на землю и говорили, что дальше бежать у них нет сил. Я им завидую, у меня на такое духу не хватит. Буду бежать пока не сдохну.

12 июня на плацу учебки приняли присягу. Этот день у нас прошел за выходной. Правда за пределы части не выпустили, но зато на обед была котлета с макаронами. До самого вечера нас никто не трогал. Занимались так сказать личными делами, в основном письма писали. А что еще солдату в свободное время делать?

13 июня началось как обычно. Но после утреннего построения, наш майор приказал сдать постельное. И уже через какой-то часик мы, а это уже тридцать семь человек из нашего призыва, еще четверо откосили, тряслись на крытом Урале к новому месту службы. А оно оказалось совсем недалеко. В сосновом лесу, на берегу красивого озера Арахлей с песчаными берегами, стояли два десятка палаток. Окруженных жидкой колючей проволокой и табличками «Запретная зона». Деревянная столовая – кухня, к которой примыкает дизель – генераторная. А посредине периметра очень крепкий блиндаж – склад: оружейка. Нас встретили два молодых прапора. Один оказался инструктором по стрельбе, второй по парашютному делу. Оба кстати мастера спорта. Вот почему майор говорил, что мы здесь станем ближе к небу. Получили автоматы. И теперь не расстаемся с ними ни днем, ни ночью. Как и с четырьмя запасными магазинами, снаряженными холостыми патронами. Оружие постоянно со мной. На построении, на зарядке, на занятиях, и конечно на топчане в палатке. Когда засыпаешь, измученный армейской суетой, АК под правым боком.

Крутимся с шести утра до одиннадцати вечера. Нагрузки возросли вдвое, а в отдельные дни и втрое. Подъем и сразу в полной выкладке марш – бросок на пятнадцать километров, который заканчивается у озера. Оружие и боезапас над головой, и еще полкилометра вдоль берега по грудь в воде. И только когда снова оказываемся на берегу, можно на полчаса расслабиться. Выжать обмундирование, искупаться, перекурить. Потом вольным шагом в столовую, на завтрак. Теперь у нас и каша с маслом, и на хлебе двадцать пять грамм, и чай сладкий. После завтрака и десятиминутного перекура, снова возвращаемся к палаткам, где занимаемся парашютами. В основном пока теорией. Это самое спокойное время дня. И если ты научился слушать в пол-уха, и при этом дремать с открытыми глазами, то честь тебе и хвала. Значит становишься настоящим солдатом. А мысли все об обеде. Ведь аппетитные запахи от кухни долетают сюда. Борщ очень вкусный, почти домашний. На второе хоть всегда свинина, но пятьдесят на пятьдесят, а не голимое сало. Питание на удивление хорошее. Никто по крайней мере на голод не жалуется. В этом заслуга майора, нашего командира. К нему мы относимся, как к отцу родному. И называем его между собой батей. А ему и тридцати нет. Он все знает, все умеет. Два года в Афгане отвоевал. Как и наш старший сержант Власов. Кстати, танки в петлицах сменили на парашютики. Мы теперь десантное воинство. Командир тоже поменял эмблемы. Теперь он, майор Кречет, командир учебной десантно-штурмовой роты. И никто близко не догадывается, что творится в его душе. Он подготовит бойцов – десантников. Научит их грамотно убивать противника, и при возможности самим остаться в живых. Он много чего им преподаст. А когда этот процесс закончится, то эти пацаны, ставшие ему за сыновей, укатят на войну, а он останется. И останется только потому, что сам страшно боится этой войны. И никому и никогда в этом не признается. И только себе он может честно сказать, как ему до безумия жутко было ждать смерти. Потому что она была неотвратима, и только чудо могло спасти. Что и произошло в конце концов.

Его группа уже вторые сутки была в глухой осаде. Сзади неприступная скала необозримой высоты. Голая, как череп одного из бывших генсеков страны. По ней однозначно не подняться. А впереди два десятка афганцев. Которые стреляют так плотно, что и головы не поднять. Бьют прицельно с расстояния в сто метров, не жалея патронов. И когда они приблизятся на бросок гранаты, то все будет кончено. Связи нет, жратвы нет, и боеприпасы на исходе. К исходу этого дня все возможно и закончится. Из разведгруппы в пятнадцать человек осталось трое. Он, сержант Карпухин и рядовой Смоленко. Восемь бойцов полегли, когда их гнали к этому месту. Четверо уже умерли в этой ловушке, получив раны не совместимые с жизнью. Как врачи обычно говорят. Хотя кто знает, может и выжили бы, попади в нормальный госпиталь к хорошим врачам. А здесь, под палящим солнцем, у них шанса не было. Вот и лежать в сторонке ко всему безучастные, наливаясь чернотой смерти. А пока смерть не догнала живых, они ведут прицельно – ленивую стрельбу одиночными, выверяя каждый выстрел. Можно бы и почаще, но надо беречь патроны для последнего боя. И пока своим умением классно стрелять, они держат противника в страхе. Ведь те не могут решиться на скоростной рывок, на сближение. Три ствола в умелых руках, которые ударят длинными очередями, могут весь этот почти выигранный бой свести в пользу проклятых шурави. Но к вечеру подойдет подкрепление с гранотометом, вот тогда они и закончат дело. И еще не знают, что эта самая группа нарвалась на русских разведчиков в семи километрах отсюда. И полностью уничтожена в коротком и жестоком бою. И эти самые разведчики двигаются сейчас сюда. И всего через два часа окажутся у них за спиной. Но это еще случится не скоро. Ведь сто двадцать минут на войне очень и очень много.

Иванов, Петров, Сидоров – самые русские фамилии. Если две первые принадлежат людям в основном серьезным и обстоятельным, то третья обычно разгильдяям. Не факт конечно, но такое случается частенько. Вот и курсант Рязанского высшего десантного училища Вячеслав Сидоров относился к этой категории людей. Уже на первом курсе его чуть не отчислили за пьянку. Распивающих после отбоя в каптерке было пятеро. Что конечно много для отчисления. Выгнали двоих худших из великолепной пятерки. Сидоров остался, у него оказались не плохие спортивные показатели. А чтобы впредь о таком он больше не помышлял, дали пять нарядов вне очереди на кухню. Ну и соответственно добавили строевой в индивидуальном порядке. Вроде наказание по местным меркам серьезное. Но как говорится, горбатого могила исправит. На втором курсе курсант Сидоров попался на самоходе. Целые сутки отсутствовал. И снова угроза отчисления. Но тут подступили соревнования по всем видам спорта на первенство ВДВ. А курсанту Сидорову предстояло защищать честь училища в боксе. В среднем весе. А так как заниматься серьезно этим видом спорта особо желающих нет даже среди десантуры, то сам генерал – майор, начальник училища, лично закрыл дело о самоволке. Но пообещал три шкуры спустить с курсанта Сидорова, если он не займет одно из призовых мест. Тот занял почетное второе. Проиграл победителю исключительно по очкам. И с очень минимальным преимуществом. На третьем курсе Славик, как его звали друзья – курсанты, влез в драку в городском парке на дискотеке. Пытались его взять два милицейских наряда в количестве шести патрульных. Не получилось. Потеряв фуражку, две дубинки и рацию, выбитую ногой десантника, менты отступили. А Сидоров благополучно добрался до училища, где утром был опознан этими самыми милиционерами. Командование училища курсанта не сдало. С трудом, но как говорится «отмазали», задействовав чуть ли на Москву. Командир роты майор Здор пообещал отправить Сидорова дослуживать в стройбат, если он о нем еще хоть раз услышит. Но глянув в спокойные, серые глаза курсанта понял. Это для него не наказание. И об этом Сидорове он еще услышит. Месяц курсант драил унылую казарму и квадратные километры коридоров. Но на пользу это не пошло. На четвертом курсе пожаловалась девушка, на которой Сидоров не хочет жениться. И которая ждет от него ребенка. За такие пустяки с четвертого курса не выгоняют. Тем более когда в Афганистане гремит самая настоящая война. Для которой требуются квалифицированные, офицерские кадры. Так что в этом случае курсанта Сидорова даже не наказали внеочередными нарядами. Не до этого. Надо огневую подготовку шлифовать. А девушку замполит училища убедил, что разгильдяй Сидоров ей не пара. И ей просто повезло, что она не свяжет с ним жизнь. Кстати, девушка не была беременной. С грехом пополам Вячеслав Сидоров получил звание лейтенанта и всего через год оказался в Афганистане. На самой настоящей войне. Где у него все сложилось довольно удачно. За два года не получил ни то что ранения, а даже царапины. Хотя боевых выходов было достаточно. А вот этот боевой выход сорван однозначно. Приказ предписывал скрытно, обходя душманов десятой дорогой, выйти в заданный квадрат, найти площадку для высадки десанта и ждать. Лейтенант позже узнает конечную цель своего задания. «Вертушка» должна была доставить оружие и боеприпасы для банды, которая якобы перешла на сторону революции. Но скрытно пройти к намеченной точке не получилось. Нос к носу столкнулись с пятью моджахедами, которых расстреляли практически в упор. Забрали трофеи, отошли на несколько километров от места боя, как снова услышали выстрелы. Стреляли далеко, но не настолько, чтобы не проверить. Кто это там такой боевой выискался? Сработало природное любопытство Сидорова. Тем более, когда скрытность нарушена. Так что со спокойной совестью лейтенант выдвинулся с группой в сторону стрельбы. Через час ускоренного продвижения наткнулись на вялотекущий позиционный бой. А так как оказались в тылу душманов, то грех не ударить им в спину из всех стволов.