Владимир Положенцев - Спасти Рюрика

– Друзья, позвольте вам представить ведущего сотрудника Роскосмоса господина Щёткина Нестора Самуиловича.

Зал, конечно, отреагировал:

«Заходи, Щёткин, не стесняйся. Сейчас тебе уролог расскажет, кто ты такой».

– Интересно, – живо отозвался чиновник и сел не за стол председателя, а на первый ряд, рядом с ветераном, прямо напротив Гринвича. – Ну-с, кто я такой?

– Да никто, – ничуть не смутился врач. – Биологический сосуд. Как в нас внедряются виобры? Элементарно. Допустим, вышибают из гиппокампа головного мозга, отвечающего за память и идентификацию личности, пару барионов. Заменяют их своими протонами и нейтронами. Частицы, как известно, несут полную информацию о хозяине. Был биологический субъект, стал виртуальный образ в материальной оболочке. Делается это, разумеется, на стадии человеческого зародыша.

– И мы, как природные личности, перестаем существовать, – моментально врубился в тему чиновник Роскосмоса. Он вытер неровную лысину, обрамленную по краям редкими пегими зарослями носовым платком, потом в него же высморкался. – Продуло где-то.

– Возможно, в чем-то наш истинный характер и проявляется, но руководит личностью, ее мыслями и поступками, безусловно, виобр.

– Чушь! – крикнул с места Закамский.

– А виобр, конечно, не знает, что он виртуальный образ. Так? – не мигал заинтересованными глазами Щёткин. – Но можно ли как-то проверить вашу теорию?

– Можно, – сказал после небольшой паузы Александр Гринвич. – Например, наложить на себя руки.

– Ну, это не выход, – разочарованно покачал головой чиновник и показал пальцами что-то мизерное, словно пойманную кильку.

– Вот вы и повесьтесь прямо здесь, на подтяжках, – не унимался Закамский. – Потом расскажите о впечатлениях.

Врач пропустил колкость уфолога мимо ушей.

– Правильно, не выход. Суицид запрещен вторым законом пространства. И те виобры, которые на это идут, получают санкции в виде штрафных очков. На какое-то время лишаются права на перевоплощение.

– Товарищи, – взмолилась Крупицина. – Может, все же доберемся сегодня до облака Оорта. Все больные, дома дела ждут.

Зал немедленно отреагировал:

«Не затыкай рот виобру!» «Иди, Крупицина, грей ноги в тазу с горчицей, тебя тут никто не держит».

– Попросила бы с уважением относиться к председателю, – напрягла простуженные голосовые связки бывшая партийная работница. – Здесь не местком. Хотите слушать уролога, пожалуйста. Может, он заодно нам расскажет, как лечить мочеполовую систему. Хм.

– Ну, если вы настаиваете, – спокойно пожал плечами Гринвич. – У вас нефроптоз правой почки. И воспаление правого яичника. Почку нужно подтягивать, а воспаление лечить ректальными свечами. Если еще не поздно.

Судя по залившемуся краской лицу председательницы, стало ясно, что Гринвич сказал правду.

– Предлагали подтяжку. Уж и не знаю, как реагировать, – пролепетала Крупицина, – все думаю – насмешка или вправду поможет.

«Тише, – зашикали на больную председательшу. – Не интересно, другим не мешайте. Яичники надо в стационаре лечить».

– А я что, я ничего.

– Есть еще один способ проверить правильность моей гипотезы, – продолжал Гринвич. – Виобры, как правило, предпочитают многопользовательские игры. Геймеры знают, так интереснее. Общаешься с живыми, себе подобными людьми, а не с ботами. Если здесь мы с вами встретились, вероятнее всего, и в других играх мы тоже были рядом.

В зале было ужасно душно. Молодой человек промокнул лоб носовым платком. По залу распространился запах дорогого парфюма и камфары. Поднял глаза к потолку, некоторое время думал, говорить ли дальше. Все же решился:

– Вчера мне приснился сон: начало ноября 1920 года, погрузка отступающей Белой армии на корабли в порту Севастополя. Уже слышна канонада большевистских орудий, но люди соблюдают спокойствие и без паники поднимаются по трапам. На рейде крейсер «Генерал Корнилов», на нем офицеры штаба барона Врангеля с биноклями… И, мне кажется, многих из вас я там видел. Нет, лица иные, но что-то мне говорит, что среди толпы были именно вы.

«В смирительную рубашку! Немедленно вызывайте карету скорой помощи!»

Это, конечно, подал голос Закамский.

Молодой человек сошел с трибуны и, прохаживаясь между рядами, заговорил тихо, словно беседовал сам с собой. Но все его слышали, потому что в небольшом помещении бывшей ткацкой фабрики сделалось тихо, как в цветочном магазине.

С неподдельным любопытством следил за каждым его шагом и чиновник из Роскосмоса. В его глазах блестели одновременно и усмешка и доверие.

А Гринвич заговорил о головном мозге. О том, что гиппокамп является частью лимбической системы, отвечающей за эмоции и формирование долговременной памяти. На нашем жестком диске записано все: каждая мысль, каждый шаг и поступок, каждая секунда, проведенная в этом мире. Но оперативной памяти нет необходимости задействовать долговременный архив, поэтому мы ничего и не помним. И только ночью, готовя план действий назавтра и анализируя возможные угрозы, наш мозг иногда обращается к банку глубокой памяти.

– Эти записи вечны. Их невозможно стереть, так как они хранятся не только в генах, но и в барионах наших атомов. Понятно к чему я клоню?

Руку поднял Нестор Самуилович. Он явно изображал простака, своего парня. Но был далеко не прост, это ясно видел Гринвич.

– Если отключить гиппокамп, мы станем естественными, такими, какими были до внедрения в нас виобров. Правильно я вас понял?

– Господин, Щёткин, – издал стон Закамский. – Ну, от вас-то я никак не ожидал. Как можно вступать в антинаучные дискуссии с сумасшедшим? По нему психиатрическая лечебница имени Ганнушкина плачет.

– Существование НЛО тоже пока не доказано, – коротко ответил на это чиновник, не отрывая взгляда от Гринвича.

– Совершенно верно, – подошел Александр к представителю космического агентства. – Но стать самим собой мало. Задача – найти частицы виобра в гиппокампе и подключиться к ним. Сложность в том, что с одной стороны нужно нейтрализовать гиппокамп, с другой – его активировать. И как быть? Ввести мозг во временную кому. Поставить на грань жизни и смерти. Наркотики, алкоголь или анестезия для этого не подходят. Нужно сильнейшее и в тоже время, относительно безопасное вещество. Однажды на глаза мне попалась заметка в газете, о том, что в казахстанском поселке Калачи люди иногда внезапно засыпают на 2—3 дня. Только годы спустя выяснилось, что причина в парах дихлордифенилтрихлорэтана. Проше говоря, хлорорганического пестицида, порошка ДДТ для сельского хозяйства. Его производили на химическом заводе в 20 километрах от поселка. Завод давно закрыли, а горы ДДТ остались. И как только сильный ветер в сторону Калачей, все: двое, трое сельчан впадают в глубокий двухдневный сон. При этом видят яркие и очень подробные сны.