Анастасия Цветкова - Cambia la vita

Норвуд оценивающе посмотрел на паренька, которому не дашь больше двадцати, взгляд его задержался на уродливом шраме, который тянулся от левого виска через всю щеку. Джим все-таки сумел побороть любопытство и не спросил откуда этот шрам взялся.

– Скажи, – начал Норвуд, – есть в вашем городке хороший проводник?

– Ну, это смотря куда надо ехать…

– В Барвиль, – Ник рассмеялся. – Что тут смешного?!

– В такую даль тебя тут точно никто не поведет! Шутка ли, месяцев пять ехать! И то, только туда. Кто согласится на незнакомого человека почти год жизни потратить?

– Я заплачу…

– Ха, заплатит он. И сколько ты дашь за год жизни? – он скептически изогнул бровь.

– Сколько нужно, – огрызнулся Джим, – А ты дорогу знаешь?

– Ее все в Лостиме знают, – потом, заметив весёлый взгляд Норвуда, поспешил добавить: – Э, не-е. Я туда не попрусь. Зима скоро, как я обратно? В Барвиль… Знаешь, ты походи, поспрашивай, может, кто и согласится, – парень пожал плечами и собрался было на выход, но Джим остановил его.

– Тебе деньги нужны, так соглашайся. Или ты так и собираешься кабаки обворовывать?

– Я… Ничего я не обворовывал! Всего хорошего, – с этими словами парнишка юркнул за дверь.

– Всего хорошего, – задумчиво повторил Джим. – Барт, найди его завтра.

– Сир, вы же не собираетесь его нанимать? Вы же сами сказали, он вор! Мало ли что он удумает!

– Пусть думает, что хочет. Но он же не дурак, чтобы упускать такой шанс.

Барт не сразу, но согласился на такого проводника, отметив про себя, что сын его хозяина не дружит с головой. Джим, засыпая, думал, сколько же стоит «год жизни» этого воришки.

Дождь постепенно перестал, на небе показалась луна. Ник медленно шёл домой, к реке. Небольшой домик встретил его неярким огоньком, горевшим в окошке. Мать с отцом не спали, они сидели за столом.

– Никки, где ты был? Случилось чего? – его мать, худая, больная женщина, смотрела на него то ли с испугом, то ли с укором.

– Один господин потерялся в буре, я его проводил до дома.

– Проводил он! – отец зло посмотрел на него. – Вон какой молодец, а что должен был пойти к Ларсу на сенокос, забыл? Тебе деньги что, с неба свалиться должны?

Не слушая отца, Ник молча положил на стол гины и так же молча побрел в свой угол.

– Это ещё откуда? Воровать удумал? Пятьдесят! Ты ж где достал-то? – его мать дрожащими руками собрала монеты, и они оба уставились на сына.

– Это мне дал тот господин. И это не на выпивку, понял? Долги отдай! – парень презрительно посмотрел на отца. От него снова пахло спиртным, он снова пропил все деньги. Ник не испытывал ничего, кроме отвращения. Он подошёл к матери: – Почему деньги у него не забрала? Он нас всех в могилу сведет! Ладно я – я уже пропащий, а об Элине и Лори подумала? Не вздумай эти ему отдавать!

Забравшись к себе на нары, Ник укрылся одеялом с головой. Пахло сырым сеном, мокрая одежда облепляла тело. Сколько раз он порывался уехать отсюда? Не сосчитать… Но каждый раз его останавливала единственная мысль: «Не смогут они одни. Должен остаться, помочь.» Парень нащупал в кармане несколько монет. «Пятнадцать – вспомнил Ник, – шестьдесят пять гиней… Этого не хватит, чтобы даже Ларсу отдать, а ведь есть тоже что-то надо» Теперь идея отправиться в Барвиль не казалась ему такой уж и плохой. Особенно, если Джим хорошо заплатит. Но на кого тут все оставить? Решив все обдумать завтра, Ник вскоре забылся беспокойным сном. Но сквозь дремоту он ещё слышал, как отец пытается выпросить хоть монет пять на очередную бутылку.

День с утра не задался. Проснувшись, Ник понял, что отец выбил-таки у матери деньги. Осуждая только себя за такую неосторожность, парень отправился к Ларсу: работа сама себя не сделает. Несмотря на вчерашнюю бурю, воздух был спертым и горячим. Тучи рано утром разогнал ветер, и теперь солнце палило нещадно. Работать из-за этого было особенно тяжело. Но Ник понимал, что виноват он сам. Он ведь мог прийти вчера, когда было немного, но все же попрохладней? Конечно, мог. Но не пришёл. Винить было больше некого, и от этого в его душе все больше нарастала злоба. Сейчас, в этом поле, под палящим солнцем, он ненавидел все: и это поле, и солнце, и отца с его долгами, и себя. Больше всего – себя, потому что не мог ничего с этим поделать. После пяти часов на солнцепеке в нем все более укоренялась идея: «Уеду, убегу! В этот Барвиль проклятый. И разом все проблемы решатся. Отведу этого щегла, да там и останусь.» И, казалось, только-только эта идея им овладеет, только он решится на это, как что-нибудь его возвращало с небес на землю, не давая этой идее затмить его разум. То Элинка прибегала, приносила чистой холодной воды, напоминая, что из-за них с Лори ему нужно остаться, то сам он иногда ловил себя на мысли «А там-то, там-то что? Совсем один там буду…» В такие минуты злоба уходила, а на её место приходила тоска. Так и прошёл целый день, то в злобе, то в тоске. И казалось Нику, что третьего не дано.

А на другом конце города Барт сбился с ног, разыскивая этого воришку. Он ещё до обеда обошел практически все близлежащие кабаки и таверны. И практически везде ему говорили, что Ник работает где придётся, а где он сейчас, никто не знал. Около двух часов мужчина бродил по городу, выслушивая одно и то же. И вот, валясь с ног от усталости, он пришёл в гостиницу, где они взяли комнату.

– Ничего, сир. Может, уехал куда?

– Куда он мог уехать? Сам подумай! А что дома говорят?

– Дома? – Барт удивленно посмотрел на Норвуда.

– Дома. У него дома, – начал распаляться Джим. – Тебе не хватило ума спросить, где он живёт, и сходить к нему?

Мужчина лишь виновато покачал головой. Ему на самом деле не пришло это в голову. Посмотрев на запыхавшегося спутника, Джим молча пошёл на улицу. Если хочешь что-то сделать хорошо, делай сам. Первые кабачки не принесли никакого результата. Только люди начали шушукаться, чего такого Ник натворил, что его разыскивают. На улице Джиму встретился старик, который в лоб спросил:

– Волгана ищете?

– Кого? – кажется, старик не понял такого удивления торговца.

– Волгана, сынишку мельника, – повторил он. – Его сегодня какой-то толстяк искал, теперь вы вот везде спрашиваете.

«Ник», – догадался Джим.

– Да, я ищу. Вы не знаете, где он?

– Как не знать, знаю. Он нынче на сенокос ушёл.

– В такое пекло?

– О, ты городской что ли? Пекло… Что пекло, когда работать надо? Ха, ладно, иди, он ещё там, наверно.

Наскоро объяснив Норвуду, как добраться до поля, старик вдруг спохватился:

– Так ты можешь в «Дубках» его подождать. Ларс все равно там, он и прибежит туда.

Решив, что и правда, лучше Ника подождать в «Дубках», а не искать его в поле, Джим направился к этой таверне. Внутри было много народа. К удивлению Норвуда в помещении было относительно чисто и прохладно. Расположившись почти у самого входа, он стал ждать. Он все сидел и думал, как уговорить этого паренька проводить его. Конечно, проводника найти не проблема, не проблема и поехать самим, потому что, как они узнали, дорога в город-порт одна и сбиться с неё не получится, но Норвуду почему-то хотелось, чтобы Ник поехал с ними. Скорее всего, потому что ему уже жутко надоел Барт, а так будет ещё один спутник, с которым можно поговорить. Минуты ожидания тянулись бесконечно долго, занять себя было совершенно нечем. Солнце начало двигаться к горизонту, и Джим стал волноваться: не зря ли он тут сидит? Не обманул ли его старик? В тот момент, когда уже спустились сумерки, а парень потерял всякую надежду и собрался уходить, звякнул колокольчик, и на пороге оказался Ник, весь мокрый, в пыли, в траве и пыльце. Он медленно окинул помещение взглядом и остановился на Джиме.