Евгений Калинин - Чистые страницы

Через разбитое за доли секунды оконное стекло меня молниеносно выдернули из вагона. Протяжный лязг металла остро резанул по ушам. Звук корёжащегося железа смешался со звоном бьющегося стекла и скрипом блокированных колёс поезда, стирающихся о рельсы и засыпающих снег, находящийся у путей, снопами ярчайших золотисто – жёлтых искр, слепящих глаза. Кто – то тащил меня по заснеженной земле прочь от поезда. Подобно исполинской гусенице, он согнулся в дугу, подняв треть вагонов, составлявшую середину состава, на высоту, сравнимую с трёхэтажным домом. Хвост по инерции поджал остальную часть, и дуга с грохотом начала крениться набок. Из-за головного вагона поезда в воздух взлетели несколько других. Не тех, что были в составе моего. Грузовые. Десятки массивных бочек с горючим вылетели и, упав в снег, остались неподвижно лежать в тени стремительно приближающегося к земле поезда. Вагоны рухнули наземь и начали скользить по наледи в моём направлении, но кто – то продолжал тащить меня от всего этого кошмара всё дальше и дальше, так что мне оставалось только наблюдать и бездействовать.

Холод и морозная сырость снега совершенно не ощущались. Свитер был изорван в клочья. Десятки ниток развевались на ветру, высвобождались от его силы и утопали в сугробах. Рукава рубашки болтались мокрыми и тёмными лоскутами. После меня на земле оставался тёмный снег. Цвет при свете луны было не определить. Одни мрачные цвета, которые дополняли голубоватый лунный и яркий белый снежный оттенки в ночной мгле. Скрежет рухнувшего поезда и лопнувших бочек заглушило журчание горючего, растекающегося по белой глади. Всё смешалось, и только груда железа в центре давала понять, что всё происходит на самом деле. Вспышка озарила окрестности… Пламя, стелясь по снегу, топило его, и вода лужами оставалась на промёрзшей ноябрьской земле. Огненные языки лизали вагоны, проникая внутрь и выжигая их до металла, оставляя внутри лишь пепел вещей и деревянной отделки. Деревья отбрасывали пляшущие тени стволов, охваченных огнём. Большой костёр посреди леса, уничтожающий всё, к чему смог прикоснуться. Только жар не чувствовался… Может творящееся передо мной – фильм, а мне отведена роль зрителя, иначе как всё это объяснить? Абсурд. Некто продолжал отдалять меня от места столкновения поездов, таща за ворот свитера. Треск огня и завывание ветра нарушал только скрип снега подо мной. Неужели все пассажиры поезда погибли и теперь безмолвно сгорают в этих грудах железа, совсем недавно стучавших колёсами по рельсам? Никаких звуков в опровержение так и не доносилось из горящих вагонов. Хотелось ясности:

– Кто ты и как оказалась за моей спиной в вагоне?

– Точно так же, как и проводники.

– Они, между прочим, через дверь вошли в отличии от тебя. Ты как-то незаметно за спиной оказалась. И тот босой мужик – тоже проводник? Быть не может такого.

– Именно. Я – такой же проводник, как и они. Или не веришь?

– Веришь, не веришь… Не понимаю. Вы все ехали в этом поезде?

– Какое – то время, – немного подумав, ответила спасительница – да, ехали. Лично я дремала на верхней полке, потому ты меня и не заметил сразу.

– Как… Да если бы не ты, то я сейчас жарился в одном из этих вагонов! А как же люди? И те двое, что были в купе. Может кому – нибудь удалось выжить! Нужно посмотреть.

– Мы ничем не поможем. К тому же не позже, чем через десять минут здесь уже будет кому обо всём позаботиться и разобраться в произошедшем, а тебе о себе лучше волноваться. Вон, на след – то посмотри после себя, – сказала за спиной девушка и отпустила меня.

Успев увидеть багряный снег, но, не продержавшись и секунды в сидячем положении, я рухнул в сугроб. Моментально засыпало лицо, забило уши и попало в нос. Руки не слушались совсем, потому пришлось молча лежать с открытым ртом – дышать хоть как – нибудь было нужно. Сердце бешено забилось, разгоняя кровь по вдруг почувствовавшему все неприятные ощущения телу. Лицо невыносимо кололо от жёсткого снега. В израненных руках чувствовался каждый пульс ожившего сердца. Тело словно только что выпало из пресса – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тем более пошевелиться. Морозный воздух скопился в горле и там остался, не желая проходить дальше. Перед глазами расстилалось небо с клубами дыма, частично освещаемыми бушующим пожаром.

– Подними меня. Мне холодно.

В ответ только тишина. Закатив глаза, я не обнаружил той, что сегодня устроила мне второй день рождения. Скрипа снега тоже не было, значит она не отходила. Тогда где она? Рядом ведь была и ни шагу не сделала…

– Я ведь даже не знаю твоего имени. Вернись, куда ты ушла?!

Пересилив боль, я вдохнул носом. Талый снег заставил закашляться. Тело словно порезало на части как овощ новенькой резкой. И всё же жизненно необходимая порция спасительного воздуха дошла до места назначения. Запах палёного ударил в нос, смешиваясь с парами бензина и дымом. Снова начавшийся кашель, едва не разрывающий на части, заставил повернуться на бок. Вроде полегчало, только надолго ли… Выдох и снова вдох. Силы для движения по – прежнему не ощущались, а Её нет.

– Верни—и—и—сь!

Одно лишь протяжное эхо разнеслось вторящими друг другу отголосками по всей местности. Повторный взрыв отбросил мелкие куски металла к деревьям. Несколько стволов повалились от взрывной волны и покатились по наледи, потухнув с шипением в снегу. Меня обожгло, и запах палёных волос перебил все прочие начисто. Свитер на спине и брюки загорелись, моментально обжигая тело. Я вернулся на спину и, приложив все силы, оттолкнулся ногами чтобы последовать за брёвнами. Зацепив какую-то кочку рукой, перевернулся и покатился со склона вниз головой. Любой удар обо что – нибудь твёрдое ничем хорошим точно не кончится. Да что я переживаю – второй день рождения всё – таки! Из поезда спасли, а тут камень какой или сук, подумаешь… Лёд, разобравшись со свитером и частично с рубашкой, уже добрался до кожи и царапал её как десяток кошек за раз. Вдруг склон кончился, и несколько секунд моего парящего полёта завершились падением на лёд. Последнее, что я успел услышать, был глухой стук моей несчастной головы об поверхность покрытого толстой коркой водоёма.

– Крепкая у тебя голова, страдалец.

Она пришла ко мне, нашла меня неизвестно где, под каким-то склоном. Спасён! Правда, опять ничего не чувствую, да и ладно – ведь жив! Её не было видно, хотя снова стояла где-то рядом.

– Я ждал тебя, думал – всё, приехали. Где ты, подойди ко мне.

– Тут я, тут, успокойся.

– Без твоей помощи не поднимусь. Помоги.

– Подойди да помоги, – в Её голосе звучали нотки укора – сначала сам пробуй, потом проси.

– Вот, смотри, пожалуйста!