Марина Денисова - Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак

«Соглашайся, соглашайся!» – Соне померещилась мама, в очередной раз дающая ей наставление.

Но вслух Соня сказала: – Благодарю, но я не вижу повода для извинений. Шопинг удался, – она кивнула на пакеты, вежливо улыбнувшись. – Так что не стоит беспокоиться. Вам спасибо за сопровождение, всего хорошего.

– Подумайте, – Максим был невозмутим. – Я приеду сюда через три часа. То есть в восемь и буду ждать вас до половины девятого в лобби-баре.

Но Соня не удостоила его ответом и скрылась за дверью.

Она пронеслась мимо Этьена, и едва кивнув в знак приветствия, выхватила у него ключ со свисающей бахромой. Бегом взлетела на второй этаж, и с трудом совладав с замком трясущимися руками, влетела в свой номер. Она положила пакеты на заправленную горничной кровать, повесила своё шикарное пальто в шкаф и подошла к зеркалу.

«Через три часа, через три часа, в восемь, до половины девятого» – как заезженная пластинка крутилось у неё в голове. Она в первый момент даже отшатнулась от зеркала, не сразу узнав себя. Её глаза лихорадочно сверкали, на щеках был румянец и идиотская улыбка до ушей. Она плюхнулась в кресло, сердце билось, как после марафонской пробежки, чтобы хоть как-то успокоиться она прикурила, глубоко затянувшись. Носясь по огромному магазину, Соня даже забыла про сигареты, но сейчас дико хотелось курить.

Так что же делать? Идти? Не идти?

Она представила ужин в номере, заказанный через рум-сервис. Не то. Этьен говорил о каком-то ресторане неподалёку, но перспектива ужина в одиночестве, в незнакомом месте – её не радовала. Да и с языком всё гораздо сложнее, чем ей показалось в первый день. Соня рассмеялась – сейчас любой вариант казался неудачным по сравнению с ужином в компании Максима.

Позвонила мама.

– СонЮшка, как время проводишь?

– Ой, мама, я столько денег потратила, столько всего накупила.

– И Шанель? – мама, как большинство женщин бывшего Советского союза, считала эти, прямо скажем, (да не обидится Коко), не самые лучшие духи – главным символом Франции и лучшим, что когда-либо могла произвести парфюмерная промышленность всех времён и народов.

– И Шанель.

– Спасибо. А погода как?

– Пасмурно сегодня, поэтому я по магазинам и пошла, – Соня как будто оправдывалась сама перед собой.

– А завтра, что планируешь?

– Не решила ещё, может в Лувр.

– Сходи лучше в музей Родена.

Возможно, мама была права. Ну что такого могла увидеть Соня в Лувре, с детства регулярно посещавшая Эрмитаж и Русский музей? А Роден – это совсем другое.

Когда Соня была маленькой, её маме подарили альбом с изображениями скульптур Огюста Родена. (Огюст Роден – французский художник, скульптор, график – прим. автора).

Соня с детства помнила великолепные, поражающие своей реалистичностью, скульптуры. Они казались Соне живыми и очень драматичными. Особенно «Маска человека со сломанным носом». Изображение старого, некрасивого человека с изувеченным носом, завораживало Соню. Поворачивая альбом под светом настольной лампы, Соне казалось, что лицо меняется на глазах.

– Если я, когда-нибудь поеду в Париж, – мечтала мама, – я в первую очередь посещу музей Родена.

– Да мам, я думаю, что так и сделаю, – Соне стало даже немного стыдно, что, бегая и скупая барахло в магазине, пусть даже фирменное и довольно дорогое, она совсем забыла про Родена.

– Ты вообще, чем там питаешься? – мама задала самый обыденный для всех матерей вопрос, от которого у Сони снова забилось сердце.

– Я нормально питаюсь, у меня был шикарный завтрак с омлетом, а на обед я ела салат, типа «Цезаря».

– И всё? Ты собираешься ужинать? Сходи куда-нибудь.

– Не знаю. Я что-то устала, наверно поужинаю в номере, как вчера, – сказала Соня, наморщив свой маленький нос.

– Глупость какая, тебе нужно обязательно куда-нибудь выйти, в приличное место, – мама как всегда зрила в корень. – Может, познакомишься там с каким-нибудь экскурсоводом, – усмехнулась она. – Соня, не будь затворницей, ни в чём себе не отказывай, ни в чём! – предложение было повелительно-восклицательным, как написали бы в учебнике по русскому языку. – Впереди столько заморочек! Развлекайся на всю катушку!

– Ладно, мама, – улыбнулась в трубку Соня.

– Но будь всё-таки осторожна.

– Не волнуйся. Целую, пока.

Соня отключила телефон. Взглянула на часы, до предполагаемой встречи оставалось два с половиной часа.

Ровно в восемь вечера Соня сидела в кресле и, не мигая, наблюдала за временем… Голод подступал всё сильнее, но она даже ничем не перекусила, предвкушая ужин.

«Вот такой вот каламбур» – про себя улыбнулась она.

Соня успела принять душ. Жертвуя возвратом такс фри – надела новую синюю прямую юбку Escada, и новый чёрный свитер с воротником стойкой неизвестного Соне французского производителя.

Помимо любимого голубого ей нравился ещё и чёрный цвет. Во-первых, он стройнил – это был общеизвестный факт. Во-вторых, её тёмные, почти чёрные глаза выглядели ещё больше и ярче на её вечно бледном лице, лишь слегка тронутом румянами и тонким слоем пудры. Но в одежде чёрное с чёрным она старалась не сочетать, наверное, после смерти бабушки и дедушки всё чёрное сразу у неё ассоциировалось с похоронами.

Соня даже нанесла новые тени, выбранные для неё продавщицей француженкой, и убедилась, что та была права, этот цвет ей действительно шёл, делая взгляд более выразительным. Боясь испортить помаду за ужином, она обошлась лишь лёгким блеском для губ. И, конечно же, раскрыла новые духи от Givenchy. Соня ещё раз с благодарностью вспомнила маму, которая уговорила её взять с собой колготки.

Колготки оказались чёрные, сорок ден, что для довольно промозглой погоды, было самое то. И вот, надев сапоги и пальто, жалея, что всё-таки не купила новую сумку, Соня сидела, держа в пальцах сигарету и почти не притрагиваясь к ней. Она смотрела на часы. Восемь ноль пять, восемь пятнадцать.

«А если он не пришёл? – подумала Соня. – Но почему бы ему не прийти, – возразила она сама себе. – Забыл или передумал, я же не дала ему конкретного ответа. А если всё же пришёл?»

Соня пыталась вспомнить, как он выглядит, но не смогла. Она была настолько ошеломлена его возникновением, смущена его настойчивостью, что запомнила только его чёрную замшевую куртку и ощущение его рук на своих плечах. Ещё её преследовал запах его парфюма.

«Восемь тридцать пять! Чёрт! Он наверно уже ушёл!»

Она подхватила сумку и опрометью выбежала из номера, достаточно громко хлопнув дверью. Она почти бегом спускалась по лестнице, привыкая к тесноте новых сапог. Сердце стучало, её слегка подташнивало, руки были холодными и влажными. Когда остался один лестничный пролёт, Соня в нерешительности остановилась. Вестибюль отеля отсюда хорошо просматривался. Она увидела Этьена, стоящего за стойкой ресепшен, и с нетерпением ожидающего, когда же закончится его смена.