Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. Книги 1,2,3

Хотя Ярославцев, видимо, уже интуитивно об этом догадывался и потому всецело доверял Александру Беркетовичу.

– Ты, Иришка, тоже не задерживайся, – обратился Гринёв к жене, когда та поправляла ему галстук и воротник рубашки под пиджаком.

– Не боись, буду вовремя, мужа не подведу. Сейчас дочку разбужу, провожу на завтрак и приду, – и вдруг прижалась к нему, – бедный мой начальник, аж глаза ввалились, жене некогда о тебе побеспокоиться, а на секретаршу ты, наверное, не производишь впечатления, – улыбнулась она, заглядывая в его карие глаза.

– Главное на тебя производить впечатление, – поддержал, улыбаясь, шутку Александр и погладил её по левей щеке и уху.

– Ладно, – отстранилась Ирина и хлопнула его ладошкой по груди, – Катись давай, соблазнитель, а то опять без завтрака останешься.

– Ну, пока, – Гринёв спустился во двор, вышел на улицу и быстрым шагом пошёл к ресторану гостиницы, который стал теперь местом питания для его штаба и всей службы, кроме офицеров, прикомандированных к полкам, и разбросанной по городу агентуры. Здесь же питалась Ирина, которая возглавляла сейчас языковой сектор. Ему ещё в субботу пришлось лично убеждать Президента только-только созданной Академии наук Волжской России передать Ирину в его службу. Сошлась они на том, что та не меньше двух часов в день будет отдавать работе в АН комитету внешних связей. На что Гринёв наспех согласился без особого удовольствия, но потом, подумав, увидел определенные выгоды от такого соединения с наукой. Более того, он вместе с Ириной со вчерашнего дня стал отправлять туда на те же два часа начальников направлений для изучения разрабатываемых там рекомендаций.

Запив чаем бутерброд с копчёной колбасой, он отправился в свой кабинет на втором этаже. Был ещё один старый кабинет на прежнем месте работы, но там сосредоточилась служба внутренней безопасности, а здесь спешно создавалась внешняя разведка: служба иностранных дел и пограничная служба, и здесь он был сейчас нужнее.

Как всегда к семи утра к нему прибыли начальники – военной контрразведки молодой лейтенант Сергей Винтовкин и службы безопасности города опытный капитан Давид Куладзе. Первым докладывал Винтовкин:

– По полкам начались замены командиров полков и подразделений. Вчера вечером Кузнецов, исходя из собственных наблюдений и учтя нашу информацию, заменил двух командиров рабочих полков, 10 командиров батальонов и 26 командиров рот и взводов. Только небольшую часть командного состава заменили вместо выбывших в крестьяне и казаки, а в основном по причине явной неспособности организовывать коллективы и эффективно работать. Более того, двух командиров рот и трех взводных отдали под суд за рукоприкладство и создание криминальной обстановки в своих подразделениях, ещё 15 человек рядового, и скажем, сержантского состава (командиров отделений) отдали под суд. Только одного за драку, а остальных за кражи.

– Так, всё нормально – главное нацеливайте всю вашу службу на борьбу с сокрытием преступлений, а смена командного состава ещё не скоро остановится, всё же моментальная мобилизация не могла не привести на командные должности много случайных людей. Так что продолжайте отслеживать ситуацию и работайте с Кузнецовым, чтобы не допустить впопыхах взрыва недовольства из-за действий или бездействий командиров, а для этого развивайте там агентурную сеть. Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. Пока непонимания с Кузнецовым и его штабом нет?

– Так точно, Александр Беркетович, тут всё нормально.

– Добро, переходим к городу.

– В городе больших проблем нет. Комендантская структура оказалась очень удачной, – начал Куладзе, – Жилин и его милиция вполне справляются, преступления резко пошли на убыль, порядок в городе на высоком уровне. Однако возникают проблемы с формированием правобережной части государства. Крестьяне в основном вопросов не вызывают – их всего сто семей и у них сейчас головы забиты посевной и обустройством. Эти семьи заняты по уши собой, им не до выпендрёжа, могут, правда, возникнуть споры на меже между соседями, но чановский комитет сегодня же с утра направляет на выбранные крестьянами земли своих землемеров для размежевания и защиты лесов, а то там быстро и реки обмелеют и ключи иссохнут. Сами понимаете, человеку только дай волю, он изгадит вокруг всё, что можно и нельзя.

– Не скажи, собственный лес наш крестьянин будет беречь.

– Ну не знаю, не знаю. По крайней мере, Чанов вчера поздно вечером подготовил Ярославцеву предложение с обоснованием по организации государственного комитета по лесному хозяйству.

– У тебя хоть есть копия?

– Обижаешь, начальник, – Давид ухмыльнулся, достал из папки десяток отпечатанных на принтере листов, скреплённых скрепкой, подал Гриневу.

– Молодец, Давид.

…Куладзе, в отличие от Гринёва, рассчитывал сразу же по окончании школы КГБ остаться в Москве, по крайней мере, так бы оно и было. Его дядя, полковник 6-го отдела, держал для него в Москве штатную единицу, но с этой перестройкой, в полном её разгаре, перед самым выпуском эту единицу сократили. На семейном совете решено было, что Давид сначала отправится в провинцию, а потом, как только освободится какое-либо место, дядя его переведёт к себе или к кому-нибудь из друзей в другие отделы.

Через три года Давид, усилиями дяди едва успел получить звание старшего лейтенанта, как случилось 19 августа 1991 года, и уже отпечатанный приказ о его назначении повис в воздухе. Более того, в сентябре дядя был сокращен вместе со своим отделом, и Давид понял, что он застрял здесь надолго. Более того, он как-то тихо проскочил через все перетасовки и сокращения и остался при должности, но без агентуры. Однако после фиаско в Чечне на агентуру стали, наконец, поступать деньги, и он занялся её восстановлением, уже имея богатый опыт оперативной работы. Когда начальник отдела уходил на пенсию, Давид надеялся занять его место, ибо второй оперативник через три месяца тоже выходил на пенсию.

Однако прислали Гринёва, который, подсластив пилюлю, привёз приказ о присвоении Давиду Куладзе капитанского звания. Они быстро нашли общий язык, Новый начальник прощал своему подчинённому подчеркнутую независимость, никогда не отчитывал за ошибки, хотя не упускал случая язвительно напомнить о них. Как-то сразу у них сложилось неуставное обращение друг к другу – «Давид», «Беркетович». Уже через полгода Куладзе понял, что перед Гринёвым он со всем своим опытом и знаниями просто абитуриент перед профессором, и Давид бросился с головой в учебу вместе с новеньким лейтенантом Винтовкиным. Благо Гринёв никогда от них не скрывал ни свой опыт, ни свою методику. Когда в прошлом году Давид, будучи проездом в Москве, зашёл к дяде, тот предложил ему выйти в отставку и присоединиться к его бизнесу. Случись это года три назад, а то и раньше – не раздумывал бы, но сейчас ему было просто интересно работать с Гринёвым, да и уже как-то сжился он со своей службой…