Алексей Кангин - Совет Европы

– Согласен, бритва Оккама. Но ведь раньше бритва Оккама заставила бы нас считать, что болезни вызваны карой божьей, а теперь-то мы знаем, что во всём виноваты микроорганизмы.

– Да, Максим, ты тут прав. Но я сужу по тому, что мы обследовали уже всю Солнечную систему, но так и не нашли никаких следов инопланетян.

– А если они настолько развиты, что мы просто не в состоянии понять, что обнаружили их следы? – предположил Максим.

– Настолько развитая цивилизация должна была бы выйти с нами на контакт. Я уже не говорю о том, что она вряд ли нуждалась бы в том, чтобы убивать наших космонавтов.

– А что, если это сделали аборигены Европы? Вдруг у них там, подо льдом, есть своя цивилизация, и они выходят иногда наружу в скафандрах, как мы выходим в космос?

– Максим, мне кажется, ты зафантазировался, – Василий Фёдорович покачал головой. – Никаких следов активности живых существ на поверхности Европы мы не обнаружили. Если бы там и вправду обнаружилась технически развитая цивилизация, она дала бы о себе знать. Вспомни, например, что первое сделали мы, как только достигли космоса? Запустили спутник с радиопередатчиком. И с тех пор следы нашего присутствия за пределами Земли только увеличиваются.

Максим кивнул. В доводах начальника был смысл. Но в то же время Максима учили прорабатывать все вопросы, даже самые маловероятные. Поэтому он предложил следующую идею:

– А если мы имеем дело с каким-то естественным процессом?

– Ты думаешь, существует какое-то природное воздействие на Европе, которое и привело к печальному итогу? Что ж, это более вероятно, чем злая инопланетная воля. Но в то же время за всё время наблюдения за Европой мы не обнаружили ничего, что могло бы угрожать человеку. Кроме небывалого холода и сильнейшей радиации. Но от них-то мы нашли способ защититься.

– Василий Фёдорович, я не верю в версию с диверсантом, – прямо признался Максим. – Слишком уж это безумно выглядит, что бы мы тут с вами не говорили и к каким бы выводам не приходили.

– Ну что ж, расследование – твоя прерогатива. Ты отправишься на место и сможешь собрать улики, которые в конечном итоге и позволят понять, что же там произошло. Не отметай ни одну из своих идей. Я не говорю, что они неправильные. Я лишь говорю о том, что среди всех перечисленных нами вариантов только один выглядит хоть в какой-то степени правдоподобно. И этот вариант завязан на наличие диверсанта.

– Ясно. Я всё понял. Если вы не возражаете, я пойду собираться к отъезду.

– Нет, Максим, не возражаю, мы уже всё с тобой обсудили. Иди.

Максим встал, попрощался, так как он знал, что очень нескоро вновь увидит Василия Фёдоровича, и вышел из кабинета.

Через пару дней команде выделили отдельный самолёт и полным составом отправили на Байконур. Максим всё ждал, что Константин соберёт их вместе и объявит, с чем им придётся столкнуться на Европе. Но то ли он был достаточно дисциплинирован, чтоб этого не делать, то ли он сам и не знал всей правды. Да, Максим вполне мог допустить и ту мысль, что начальнику экспедиции рассказали далеко не всё, а Василий Фёдорович сообщил Максиму недостоверную информацию. Работая в Конторе, нужно было готовиться к любым неожиданностям.

В самолёте Максиму досталось место рядом с Виктором. Константин сел с Джоном, а Михаил Петрович – с доктором Симадой. Оценив такую картину, уже после взлёта Виктор ткнул Максима локтём в бок и с заговорщической улыбкой в полголоса произнёс:

– Смотри-ка как, к иностранцам сразу приставили наблюдателей!

Виктор, скорее всего, был прав, но Максим на словах не стал с ним соглашаться. Виктор был известен своим патриотизмом, граничащим порой с фанатизмом, и Максим не собирался поощрять такие чувства. Поэтому он сдержанно ответил:

– Да просто люди сели с теми, с кем им интересно общаться. Константин и Джон – оба полярники, наш медик и доктор Симада, можно сказать, оба биологи. Ну и мы с тобой – инженеры.

– Ага, прям по кастам все разделились, – кивнул Виктор. Максим только покачал головой. Конечно, у Виктора хватало ума, чтобы не говорить таких вещей в полный голос, но, тем не менее, он ходил по самому краю. Кто мог бы сразу сказать, к чему приведут такие его слова? Открытый конфликт вряд ли был бы возможен в экспедиции, но разве лучше глухое недовольство?

Внезапно Максиму подумалось, что на Европу специально отправляют таких разных по характеру и роду деятельности людей, чтобы провести некоторый эксперимент, выявить особенности взаимодействия в малых изолированных группах. Максим улыбнулся, вспомнив, что поиск разнообразных заговоров в их команде – это всё-таки прерогатива Виктора.

– А ты слышал, как иностранцы-то по-русски разговаривают? Вот сто пудов уверен, шпионы! – поведал Виктор.

– Ну и пусть, – согласился Максим. – Но почему ты думаешь, что они не наши шпионы?

Виктор призадумался. Похоже, такая интересная мысль до сих пор не приходила ему в голову. Что ж, если Максим всё сделал правильно, то Виктор, по крайней мере, в ближайшее время, должен будет всячески показывать своё уважение иностранцам.

– Видишь, даже и русский не поленились выучить, потому что любят Советский Союз, – ещё подлил масла в огонь Максим.

– Хм, а может быть, – Виктор задумчиво потёр подбородок. Всё, Максим добился своего, Виктор погрузился в размышления, а потому можно было быть уверенным в том, что на какое-то время он замолчит.

Пошли самые тяжкие часы, когда особо делать уже нечего, только ожидать отправки в космос. Чтобы хоть как-то скоротать время, Максим решил получше познакомиться с новыми членами экспедиции. Оставив Виктора размышлять, Максим отправился к Михаилу Петровичу и японцу. Те о чём-то разговаривали, но Максим не стал скромничать и прямо попросил разрешения присоединиться к этой беседе. Никто не стал возражать.

– Доктор Симада, а вы раньше летали в космос? – спросил Максим.

– Нет, никогда, – ответил японец. – Но очень хочу. Я очень рад, что эта честь выпала именно мне.

– Я однажды летал на Луну, – сообщил Максим. – Но дальние перелёты пока и мне не доводилось делать.

– Должно быть, космический полёт очень интересен, – предположил доктор Симада.

– Да, интересен, но я думаю, что скоро он станет для нас такой же обыденностью, как и полёт на самолёте, – предположил Максим.

– Говори за себя, Максим, – произнёс Михаил Петрович. – Даже в наше время очень много людей, которые боятся или не любят летать.

– Не будем брать крайности, – ответил Максим.

– Эх, Максим, ничего-то ты не понимаешь, – вздохнул Михаил Петрович. – Медицина как раз и имеет дело с крайностями.

– Каждый смотрит со своей стороны, – философично заметил японец.