Алексей Кангин - Совет Европы

Максим, конечно, хотел бы оказаться на Европе прямо сейчас. Провести целую неделю в раздумьях – это было бы невыносимо. Но что можно было с этим поделать? Человечество ещё не изобрело способ мгновенного перемещения в пространстве. И может быть, никогда не изобретёт.

Максим завидовал сейчас своим коллегам. Их впереди ждали приключения, а его – тяжелая работа. Хотя зависть вполне могла быть преждевременной, а впереди их всех ждала только смерть. Максим несколько раз спрашивал себя, зачем ему всё это надо, зачем он отправляется вглубь космоса, если там его не ждёт ничего хорошего. Но какой-то мальчишка в глубине его души говорил ему: «Ты что! Это же космос!», и тогда сомнения Максима отступали. И Константин ведь должен был знать о том, что произошло на Европе. А значит, вполне мог предотвратить печальное развитие событий. Не исключено даже, что Константин знал больше, ведь в его задачи входило обеспечить выживание команды в любых условиях.

Максим не заметил, как уснул. Утром он проснулся уже в гораздо лучшем расположении духа, и даже речи незамолкающего Виктора теперь звучали лучше. Едва они успели позавтракать, как их сразу потащили на медосмотр.

– Пережитки прошлого, – проворчал Виктор.

– Ты же уже был на Луне? – уточнил Максим.

– Да, кто ж не был в Циолковском?

– Ну, на самом деле, многие не были. Ты просто видно общаешься с такими людьми, кто связан с космосом.

– Ну да, – кивнул Виктор.

В медпункте они встретились и с остальными членами команды. Все выглядели веселыми, предвкушая скорый космический полёт. А Максим думал о том, что теперь ближайшие три дня ему предстоит пробыть в невесомости, не чувствуя твёрдой поверхности под ногами. Словно почувствовав мысли Максима, доктор Симада спросил:

– На что похожа невесомость?

– На плавание в бассейне, только куда легче, – ответил Виктор.

– Это мне знакомо, – кивнул доктор Симада.

– Но неужели вы не проходили тренировку в бассейне по отработке работы в невесомости, раз задаёте такие вопросы? – удивился Виктор.

– Нет, – признался японец.

– Эту тренировку проходят те, кому придётся работать в открытом космосе, – пояснил Максим. – Для планетарных экспедиций эта тренировка не нужна.

– А, вот оно что, – произнёс Виктор. – А я проходил.

– Так ты инженер, тебе положено, – сказал Максим.

После медкомиссии экспедиции отпустили отдыхать, набираться сил перед полётом. Первая тройка должна была стартовать завтра. Как объявили ближе к середине дня, в неё вошли Джон, Максим и Виктор.

На следующее утро, вновь пройдя медосмотр, Максим влез в заранее подогнанный по его фигуре скафандр. Мерки с него периодически снимали на протяжении всего времени, как он был включён в программу исследования Европы. На самом деле, никто не знал, когда же именно Максим полетит на Европу, но нужно было быть готовым к тому, что полететь придётся буквально завтра.

Хотя полететь сегодня должны были только трое, к ракете вышли все шестеро. Такова уж была традиция отправки европеанских экспедиций: перед вылетом первой тройки вся команда позировала журналистам на фоне ракеты. Среди одинаковых советских наддутых скафандров резко выделялся американец, щеголяющий в скафандре фирмы «Космикс» в «облипочку», или, как его официально называли, обжимном скафандре. Спору не было, такой скафандр выглядел весьма стильно по сравнению с советскими, но Максим-то знал, что всё самое лучшее у этого скафандра – снаружи, тогда как у советских – внутри. Тем не менее, во время традиционной фотосессии незадолго до старта, всё внимание было обращено как раз на американца, который улыбался во все тридцать два зуба, махал рукой и что-то кричал собравшимся журналистам. Но вот проводы закончились, журналисты быстро удалились со стартовой площадки, а Максим и двое его коллег по экспедиции погрузились в ракету. До старта оставалось уже не так много времени. Когда будущие европолярники уселись в корабль и когда все люки были задраены, Виктор неожиданно спросил, обращаясь к Джону:

– И сколько же тебе платит «Космикс» за рекламу их скафандра?

– Я бы соврал, если бы попытался сделать вид, что это бескорыстно, – признался Джон.

– У тебя бы и не получилось, – заметил Виктор. На какое-то время воцарилась тишина. А потом Виктор вдруг снова спросил американца:

– А что ты будешь делать, если у тебя вдруг что-нибудь зачешется под скафандром?

– А ты что будешь делать? – растерянно ответил вопросом на вопрос Джон.

– Найду какой-нибудь прутик да просуну его через горловину скафандра, чтобы почесаться, – с улыбкой ответил Виктор. – А вот ты так со своим модным облегающим скафандром не сделаешь.

Джон ничего не ответил, а просто скривился. Тем временем пошёл обратный отсчёт. Примерно на его середине американец простонал:

– Проклятье на твою голову, и вправду зачесалось!

Виктор только молча улыбнулся.

А снаружи всё выглядело точно так, как было уже сотни раз до этого. Ударив мощной огненной струёй в стартовый бетонный стол, со страшным рёвом ракета взмыла в воздух. Впереди Максима и его товарищей ждала Луна – каждый день видимая в небе, но всё же столь далёкая.

Спускаемый аппарат мягко приземлился в нескольких десятках километров от лунного города на специальной посадочной площадке. Околоземное пространство вплоть до Луны было уже достаточно хорошо обжито человечеством, поэтому в момент приземления не могло произойти никаких неожиданностей. Самой опасной стадией полёта к Луне был именно страт с Земли. Вскоре после того, как посадочный модуль коснулся поверхности Луны, Максиму и двоим его спутникам помогли выбраться на поверхность работники посадочной площадки. Джон сразу же посмотрел на термометр, укреплённый в рукаве скафандра, и произнёс:

– Так, минус пятьдесят. Совсем как в Антарктиде. Может, здесь уже и останемся, ну её, эту Европу?

– Да уж, вы, американцы, Европу вообще не больно-то любите, – ехидно заметил Виктор. Джон только покачал головой. Работники посадочной площадки отвели будущих европолярников к автоматизированному магнитно-левитационному лунному экспрессу, который и должен был доставить их в Циолковский. Джон сразу понял, что перед ним такое, и спросил:

– Это ведь маглев, да?

– Да, – ответил Виктор. – У вас в Штатах, поди, такого нет!

– У вас в СССР тоже нет, – огрызнулся Джон. – Какую скорость развивает этот транспорт?

– Около пятисот километров в час, – ответил Виктор. – До Циолковского доберёмся в считанные минуты.

– Жаль, мне хотелось бы побольше посмотреть на лунные пейзажи в дороге, – произнёс американец. Максим оглянулся вокруг. С его точки зрения, горькая правда космических путешествий состояла в том, что на других планетах не на что смотреть. Особенно во второй раз. Что Луна, что Марс – безжизненная пустыня, насколько хватает глаз. Архитектура человеческих поселений на других небесных телах не блещет красотой или изяществом и интересна только с точки зрения торжества человеческого духа. Но всё это лишь на первый раз.