Андрей Язовских - Привычка к войне

– Вы же знаете, что первыми получать будете. Так чего спрашивать лишний раз? Работайте…

Майор глянул на взводного.

– НнаправОшагамарш! – одним выдохом пробурчал взводный, развернулся и тяжело зашагал прочь, увлекая за собой взвод. На первых же шагах ремень автомата скатился с его плеча и, совершив пируэт, оружие легло на левый локоть. Ни у одного актера голливудских боевиков так не получилось бы ни за какой гонорар.

Сопровождавший нас прапор показался из дверей штаба.

– Разрешите обратиться, товарищ майор?

– Обращайтесь.

– Мне вот в Моздоке десяток срочников подсунули до вас сопроводить, а кому докладывать не пойму. Мне еще до Шелковской добираться. Дежурный по части ходит где-то, в штабе никто ска…

Договорить прапор не успел, ибо из глотки майора прогремел могучий рык:

– Гаврилова!

На мгновение в батальоне стало тихо, потом в недрах штаба что-то упало и послышался женский голос:

– Я здесь, товарищ майор!

На крыльце показалась женщина средних лет и вытянулась перед майором. Камуфляж, однако, не скрывал недостатков ее фигуры.

Майор не спеша достал сигарету, закурил и вкрадчиво – нежным голосом поинтересовался:

– Вы меня тренируете что-ли, прапорщик Гаврилова? Тренируете, да?

Гаврилова судорожно вздохнула:

– В РМТО 1 1 Рота материально технического обеспечения. ?

– Так точно, там им пожрать хотя – бы дадут. Дневального сюда вызвони. Бегом!

Пока майор докуривал, было слышно, как прапорщик Гаврилова кричит в трубку:

– Дневальный РМТО в штаб к сто второму!

Сто второй метнул окурок в цинк, олицетворявший собой урну, и обратил взор на нас – стоявших в ряд трех новоиспеченных сержантов и семерых рядовых весеннего призыва. Все как один в ментовской форме.

– Откуда прибыли нарядные такие?

– 5502 Новокузнецк – отозвался я, потому что был на два сантиметра выше Сухраба, и на четыре – Женьки.

Майор оглядел нас по очереди, потом обратился к Сухрабу:

– Как фамилия?

– Младший сержант Турсунов!

– Откуда родом?

– Свердловская область!

– Бывает, – майор тяжело вздохнул и еле уловимо шевельнул плечами:

– Майор Имамгуссейнов.

– Товарищ майор, дневальный РМТО ефрейтор Герасименко по вашему приказу прибыл, – выпалило запыхавшееся молодое тело.

– Военный, а где ружье твое, а?

– Виноват, товарищ майор!

– Интере-есно, чем это товарищ майор виноват?

– Никак нет! Я виноват! Оружие под охраной дневального на КХО.

– Ну а если бы я тебя вызывал, чтобы ты меня защитил с оружием в руках, а? Ладно, слушай сюда. Десять человек ночуют в РМТО. Они ужинают и завтракают, понятно? Они спят. Пока они спят, у них ничего не пропадает с вещьмешков, понятно? Завтра после завтрака кто-то ведет их к сто четвертому.

На этом сто второй потерял к нам интерес и, с видом человека, который не сомневается ни секунды в том, что как он сказал – именно так и будет, зашагал прочь.

– Ма-ать твою попрове-едовать, – нараспев, с явным облегчением протянул дневальный РМТО ефрейтор Герасименко.

Ни в учебке, ни в своей «ментовской» части, взводных палаток мы не видели.

В Моздоке видели только снаружи. Тогда эти достижения военно – инженерной мысли особо заинтересовали Женьку, как человека наиболее из нас практического.

– Как думаете, сколько народу надо, чтобы такую поставить?

– Надо будет – в одну каску поставишь.

– Интересно – зимой холодно в ней? Метров десять в длину, ага?

Довести до ума дверь в столовую никому в голову не приходило. Еще чего – она же общая. Полог тамбура низко провисал, и на входе приходилось нагибаться чуть не вдвое, однако это отнюдь не гарантировало, что потревоженная капля конденсата не угодит тебе за шиворот. Протиснувшись через тамбур, мы остановились, пытаясь сориентироваться в незнакомом полумраке.

Посередине и справа относительно входа стояли грубо сколоченные высокие столы на всю длину палатки. Очередь на раздачу, устроенную в противоположном тамбуре, начиналась слева. Под столами навалены кучи яичной скорлупы, много ее было втоптано в грязь на земляном полу. Жутко воняло хлоркой. Из соседней палатки доносился дуэт гитары и тромбона.

Всего в столовой, не считая нас, оставалось человек пятнадцать – на улице уже смеркалось.

– Кого привел? – устало и недовольно поинтересовался у нашего нового провожатого повар в изрядно закопченной белухе.

– Пополнение прибыло. Имамгуссейнов к нам ночевать отправил, кормить велел.

– Охмуревший сильно ваш… – на этом месте поварешка как – будто невзначай обернулся и окинул взором кухню, – Имамгуссейнов. Яйцев нету, кончились!

– Ну, мне-то вообще полведра наплевать. Хлеба дашь мне с чаем?

Получив пищу, на пути к столу я неуместно вспомнил, как же мне не хватает в нынешней армейской жизни такой простой штуки как унитаз. Вспомнил я об этом видимо потому, что отчетливо осознал: с сегодняшнего дня точно так же остро я буду скучать по тарелке.

Кушать из армейского котелка, мягко говоря, неудобно. Начинается все с того, что нужно не задерживая особо очередь подставить под наполнение котел, кружку, взять хлеб (а если это завтрак – то и печенюхи с сыром), а в обед – второе. Оперируя двумя руками, надо добраться до свободного места за столом, убедиться, что место пустует по причине опрокинутой на стол каши, найти другое место, лишенное недостатков, и расставить все, не опрокинув пищу самому.

Справившись с задачей в первый раз, я спросил у дневального:

– А нельзя на улице где—нибудь пожрать? Воняет чего-то тут – караул.

По его взгляду я понял: что я ему не нравлюсь, и что я не первый кому приходит в голову эта идея, и – что НЕТ, нельзя!

Каша была гнусная, чай – так себе, хлеб – великолепен.

Дневальный РМТО удалялся в сгущающейся тьме. Догнали мы его возле большого сарая, обитого листовым шифером, из всех щелей и открытых дверей которого валил пар. Возле сарая стоял стол, на столе – огромная алюминиевая кастрюля с надписью «ХЛОР». Рядом, развалившись в изрядно потрепанном кресле, сидела женщина с петлицами медицинской службы на кителе.

– Здравия желаю, Надежда Васильевна, – сказал ей дневальный.

Нам он сказал:

– Шкандыбайте мыть котелки.

По сравнению со влажностью и ароматами, царившими в умывальнике, в столовой было свежо. Сухраб, явно уже на взводе, первым ринулся внутрь. Войдя следом, я старательно выбирал место, куда поставить ногу, вглядываясь в клубы пара. В свете тусклой лампы я увидел, как Сухраб сует котелок под струю одного из множества открытых кранов, роняет котелок в грязную раковину и отдергивает руку.

– Да что ж такое-то? Заколдованное здесь все что – ли?