Ярослав Калака - Наряд. Книга 1. Чёрное небо

Было спокойно, на несколько мгновений я замер для того, чтобы привыкнуть к полумраку. Туннель изгибался, беря вправо, таким образом, я видел лишь узкую полоску света на другом конце. Он был пуст, и только в середине виднелись куски каких-то труб, пара железнодорожных контейнеров, обломки железобетонной арматуры. Я начал медленно двигаться вперёд. Дошёл до половины прохода. Вокруг по-прежнему царила тишина, изредка нарушаемая обыденными звуками извне, которые едва достигали моих ушей. Так я прошёл мимо массивного куска трубы. И только тогда, когда он закончился, увидел . Сначала молнией пронеслась неясная тень предположения, пойманная боковым зрением. Впечатление от прямого взгляда напоминало гром.

В первое мгновение я вздрогнул, правая рука сама устремилась к кобуре, но тут же, замедлив свой бег, повисла: было незачем. Между трубой и контейнером, к кускам железных прутьев арматуры был привязан истерзанный труп, практически весь покрытый засохшей кровью. Сначала мне стало немного дурно, в горле сам собой возник комок, а руки заходили ходуном. Но, овладев собой, я сделал несколько шагов к телу.

– Господи, – вырвалось у меня, когда все детали предстали передо мной в ужасающей, нагой достоверности. И не в силах более быть внутри, слёзы потекли у меня по щекам. – Родненькая моя! – обратился я к замученной девушке. Ноги и левая рука были привязаны какой-то замызганной верёвкой, найденной, видимо, поблизости, но правая рука была зафиксирована форменным ремнём Альянса, выдававшим виновников этой чудовищной жестокости. Всё это было сделано так, чтобы было удобнее насиловать.

Судя по всему, давность происшедшего здесь не превышала суток. Труп был наг, и, несмотря на то, что почти весь был залит кровью из глазницы выколотого левого глаза, всё равно было хорошо видно, даже в полумраке, что девушка или девочка была очень красива. По большому счёту, теперь трудно сказать, но так решил мой разум, которому из-за большого количества впечатлений было простительно ошибаться. Или, что гораздо больше соответствует действительности, мне просто хотелось так считать.

Второй, уцелевший, глаз был полон вящего ужаса, и я просто не смог смотреть в него более пары мгновений. Кулаки мои сжались, и весь наполнился я каким-то тупым бешенством, когда разглядел последнюю деталь: прямо из женского естества у жертвы торчала пустая бутылка из-под виски.

– Я отомщу за тебя, – сказал я тихо. – Очень сильно постараюсь отомстить, за то, что тебе пришлось пережить…

Нужно было двигаться дальше, и мне оставалось только несколько минут на то, что я собирался сделать.

– Потерпи ещё капельку, родная, – вздохнул я, и решительно, не мешкая и стараясь не слушать противный, хлюпающий звук, вытащил из девушки бутылку, а затем легонько, стараясь не нашуметь, отбросил её в сторону. Потом отвязал поочерёдно все конечности, уговаривая себя не нервничать из-за того, что верёвки долгое время не хотели поддаваться. Тыльной стороной указательного пальца закрыл глаз умершей и, прикоснувшись ладонью ко лбу, шёпотом прочёл молитву, которой меня вчера научил священник.

– Я не могу похоронить тебя, – тихо обратился я к убитой девушке, – для этого у меня нет ни инструментов, ни времени. Пожалуйста, прости меня. Не знаю ни твоего имени, ни того, как ты попала сюда, откуда. Покойся с миром.

Мои поиски вокруг вскоре дали неожиданно успешный результат – нашёл грязную полуистлевшую холстину, которой и накрыл тело.

– Прощай, – напоследок сказал я и покинул туннель.

Происшедшее отложило отпечаток, и я почему-то уже не так боялся, как каких-то двадцать минут назад. Равнодушно осмотрел ферму – следующую контрольную точку, насквозь пройдя её три блока, так как было бы неправильным оставлять за спиной неисследованные здания, из окна которых вполне мог показаться ствол, неважно, винтовки или обреза, а обойти её было неудобно и долго, и двинулся дальше вдоль холмов.

Небо заволокло практически полностью. Я же, миновав поваленный тополь, шёл небольшой рощицей сосен и елей. На этом отрезке практически не было ориентиров, именно здесь было проще всего сбиться, и я старался не думать ни о чём, кроме пути. Однажды обернувшись, я заметил сзади наискосок движение, перпендикулярное тому направлению, которым следовал сам, когда вышел из туннеля. В мгновение ока залёг под кустом, несколько минут я потратил на то, чтобы удостовериться в том, что сгорбленная фигура вдалеке – одинокий бродяга, так же боявшийся каждого звука вокруг. Убедившись в том, что с его стороны нет опасности, я, сверившись с компасом, продолжил своё движение.

Когда я был в точности уверен в том, что всё-таки заблудился, и уже собирался поворачивать назад, чтобы, отыскав выход из туннеля, несмотря на возможную встречу с босоножкой, начать этот этап пути заново, я вышел на очередную КТ – проходную. Как и всё вокруг, она была брошена. Было возможным её обойти, сделав круг из-за примыкающего с обеих сторон высокого забора, но так было проще сбиться с дороги, и я решил пройти прямо сквозь неё.

У ворот был брошен КАМАЗ. Замерев и привычно прислушавшись, я прошёл ворота. Вошёл внутрь проходной. Обшарпанные стены, покрашенные до уровня плеч зелёной краской, свет, падающий в окна, не имеющие ни рам, ни стёкол. Пара разбитых стульев, стол и пустота. Вспомнив про Колину просьбу, я решил порыться в столе. На мысль натолкнул невероятно запылённый, но всё же целый гранёный стакан на подоконнике. На его донышке сохранилась высохшая чёрная плёнка – скорее всего от кофе или чая. А там, где есть чай и стакан, почему бы не быть и алюминиевой чайной ложке? В первом и втором ящиках были пожелтевшие от времени инструкции и какие-то бумаги, однако в третьем мне действительно удалось найти алюминиевую ложку, причём не чайную, а столовую, и – о чудо! – немногим меньше половины пачки сахара-рафинада. Это было настоящей удачей, странно, как босоножки до сих пор не нашли его, размышлял я, распихивая драгоценные белые кусочки по карманам. Затем, не вытерпев, аккуратно взял один из них и, закинув себе в рот, широко улыбнулся успевшему позабыться вкусу – вот же удивится и позавидует Ильин!

После проходной было ещё несколько таких же старых, как и те, которые уже повстречались на пути, автомобилей. После них я вышел на территорию, которую мы уже когда-то проходили с Алексеем Дмитриевичем около трёх месяцев назад. Сразу стало спокойнее, по крайней мере, не надо было тратить внимание на то, чтобы не заблудиться. Здесь я уже шёл по шоссе, так как слева от чужих взглядов меня скрывали нагромождение мусора свалки, а справа – естественные холмы.