Ярослав Калака - Наряд. Книга 1. Чёрное небо

Даже в самом раннем детстве я всегда смотрел, а не отворачивался или зажмуривался, как советовали, когда у меня из пальца или вены брали кровь. Так и сейчас, понимая, что через секунду-другую, скорее всего, последует выстрел и смерть, не стал зажмуривать глаза, а посмотрел на свою будущую убийцу. Это была девушка. Разгорячённая погоней, она стояла, держа меня на мушке. Почему-то я всегда верил в то, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь человека, и всегда утешал себя тем, что хоть напоследок увижу своих родных и родной дом. Но не было ничего. Страха почему-то – тоже, наоборот, какая-то странная, сюрреалистическая ясность с беспристрастной точностью статиста шепчущая: «Ну, вот и всё».

Я, облизнув пересохшие губы, отметил, что передо мной стоит ослепительная красавица. Вряд ли она была чистой негритянкой, скорее мулаткой, обладавшей коричневой кожей самого соблазнительного оттенка и идеальной фигурой, сочетающей в себе хрупкую женственность и здоровую обольстительную притягательность.

«Как же я тебя всё-таки…» – помимо воли пронеслось в голове, и я поймал себя на том, что смотрю на её туго обтянутый форменными штанами бугорок Венеры.

– Шестнадцать, – вдруг задорно, на русском, с едва заметным акцентом произнесла она и легонько пнула ботинком мой пистолет так, что он очутился возле моей правой руки. Только теперь я осмелился посмотреть ей в глаза. Раньше я предпочитал голубые или зелёные. Эти же были словно янтарь, сквозь который смотрят на солнце, – коричневые с каким-то тёплым золотистым оттенком. Уголки губ едва заметно изгибались в улыбку, так что было не ясно, началась ли она или вот-вот грядёт. Глаза же задорно смеялись. Не то чтобы с глубоким стыдом, не до него, но всё же мне пришлось осознать, что она, конечно же, поняла, куда я смотрел.

– What Else, Lianna? 3 3 – Ну что там, Лианна? (англ.) – вдруг донеслось издалека сбоку.

– Clear! 4 4 – Чисто! (англ.) – прокричала она в сторону и, опустив пистолет, уже по-другому, серьёзно посмотрела на меня и, кивнув на люк, сказала:

– Уходи.

Вдруг прозвучал выстрел, пуля, как показалось, прошла немногим выше моей головы; стреляли из здания на противоположной стороне улицы. Последнее, что я увидел, после того как, схватив свой пистолет, прыгнул в люк, это узенькую полоску красивой поясницы пощадившей меня патрульной. Она была украшенной белым узором татуировки, такой, что если увидишь хотя бы один раз, не перепутаешь потом уже ни с чем.

Если бы в коллекторе, куда упал я, была, как, наверное, всегда раньше, вода, мне было бы совсем не больно. Но я упал на ил, который в принципе тоже неплохо амортизировал моё приземление. Одно было хорошо – тупиком и не пахло. Не выпуская из рук пистолета, чтобы не потерять его ещё раз, я устремился в направлении, выбранном интуитивно за одно мгновение. Рука автоматически залезла в левый карман в поисках запасного фонарика, хотя было ясно, что быть его там не может. Но он там был и весьма своевременно, так как к этому времени я бежал уже в кромешной темноте. Включил фонарик, своим жидким светом он делал вероятность столкновения с каким-нибудь препятствием, конечно, весомо меньше, хотя освещал, по правде говоря, совсем немного.

Это было серьёзнейшей ошибкой: я передал Бурмистрову только основной фонарь, забыв о запасном. Конечно, она была общей, но сейчас мне некогда было об этом думать. Я бежал, не останавливаясь и не прислушиваясь, преодолевая пространство с такой скоростью, которой ни при каких других обстоятельствах ранее не ожидал от себя. Иногда коллектор раздваивался, я выбирал один из туннелей, радуясь, что это собьёт с толку возможных преследователей. Спустя некоторое время он сменил свою текстуру с кирпичной кладки на серый бетон, потом ещё через несколько минут под ногами появилась вода, сначала совсем крохотный ручеёк, потом всё больше и больше, это было хорошо, она должна была поглотить мои следы, если бы меня вздумали вдруг искать с собаками.

Вокруг меня со скоростью моего бега неслись стены. Больше всего я боялся, в конце концов, встретить тупик, который заставил бы меня возвратиться обратно как минимум к предыдущей развилке, но его, к счастью, не было. Спустя промежутки времени коллектор то менял свои прямоугольные бетонные стены на дугообразный кирпичный свод, то возвращался к своему первоначальному облику; время от времени попадались ржавые железные лестницы, ведущие вверх, мне же было с ними не по пути, так как я стремился вниз. Изо всех сил стараясь не сбить дыхание, я бежал, следуя за водой, интуитивно чувствуя, что так будет лучше. Именно чувствуя, потому что даже на простое рассуждение не хватало сил у моего воспалённого бурными событиями утра ума. Позже, вспоминая этот эпизод, мне будет очевидна логика подобного выбора. Возможно, подсознательно я достиг простейшего вывода, в то время как сознание дало сбой. Следуя течению воды, меньше вероятности встретить преграду.

Всё больше и больше стало попадаться боковых ходов. Они были разными: одни по уровню выше, чем основной ход, другие ниже, и пришлось бы спрыгивать на довольно приличное расстояние вниз, если бы я решил ими воспользоваться. Некоторые примыкали к коллектору под прямым углом, но таких было немного, больше всего под острым углом, если отсчитывать от направления моего пути, то есть, я как бы двигался по стволу дерева по направлению от его корня к ветвям. Хотя изредка попадались примыкания и под тупым углом, но их было гораздо меньше.

Иногда коллектор то изгибался, то резко уменьшался в размерах, и приходилось нагибаться, но ненадолго, потому как потом всё снова возвращалось к своим прежним немаленьким размерам, поочерёдно меняя свои современные бетонные одежды на старинную округлую кладку из красного глиняного кирпича, и обратно. Только одно было неизменным – то, что постепенно, но неумолимо, он всё время шёл хоть и под небольшим углом, но вниз, понемногу спуская меня всё глубже и глубже; это было мне на руку.

Я бежал даже тогда, когда понял, что давно оторвался от погони и никто не догоняет меня, и только, было, собрался остановиться, видя, как коллектор резко уходит вниз, для того чтобы прислушаться и обдумать ситуацию в том смысле, стоит ли вообще двигаться в прежнем направлении, но поскользнулся и упал на то место, которое в прежние времена действительно было мягким. Сначала, держа одной рукой фонарик, а другой пистолет, я думал, что моё движение прекратится само собой, но угол наклона всё рос и рос вместе с глубиной и силой потока. Осознав, что больше не контролирую ситуацию и с нарастающей скоростью скольжу по покрытому слизью руслу, я сделал отчаянную попытку встать, предварительно закинув пистолет за пазуху, но ударился о слишком поздно замеченную железную балку и потерял сознание.