Авраам Шейнкман - Эти странные 55

Строй молчал. Арик состоял в рижском ДОСААФ в клубе подводного плавания «Амфибия», что находился на улице Вальню, 6 в Старой Риге рядом с Пороховой башней. Туда он пришел из секции спортивного плавания, которым занимался с 7 лет в бассейне завода «ВЭФ» и в Доме спорта по улице Кришьяня Барона, 100. Подводное плавание ему нравилось гораздо больше спортивного, и ему он отдал более 10 лет, до 27-летнего возраста тренировался. Параллельно он играл в большой теннис на кортах «Динамо» в Петровском парке. И в подводном плавании, и в теннисе у него были неплохие спортивные разряды. Но сейчас, на плацу ШМАСы, Арик не видел необходимости отзываться на призыв командира, тем более что в личном деле призывника лежали корочки первых разрядов по теннису и аквалангу. Забыли, так забыли. Напрасно он так думал. Капитан-морпех передал подполковнику бумажку.

Тот снова обратился к строю: «Рядовой Арон Губенко!» Арик вынужден был отозваться по Уставу: «Я!»

– Выйти из строя!

– Есть.

Арик шлепнул правой рукой по правому плечу стоявшего в передней шеренге парня. Тот сделал шаг вперед и вправо, а Арик вышел строевым шагом на 2 метра и повернулся кругом на 180 градусов лицом к строю.

– Рядовой Губенко, ко мне! – раздалась следующая команда. Арик повернулся налево и, не доходя до офицеров метра 4, остановился по стойке «смирно» и доложил с отданием чести: «Товарищ подполковник, рядовой Губенко по вашему приказанию прибыл».

Командир батальона довольно взглянул на капитана – мол, как мы молодежь учим! Но сказал:

– Вольно, Губенко. Почему ты не отозвался на вопрос о ДОСААФ? Арик, на всякий случай, промолчал.

– Вот что, Губенко, тебя от нас забирают. Будешь служить тут недалеко, по-соседству. Характеристика у тебя за «карантин» положительная. Поступаешь в распоряжение капитана. Вопросы есть?

– Никак нет, – ответил Арик.

– Ну и хорошо. Можете идти за вещами и документами.

Капитан и Арик одновременно откозыряли и пошли в сторону казармы получать вещмешок, шинель, парадную форму у старшины роты в каптерке. Потом пришлось идти в строевую часть штаба школы за документами. У ворот ШМАСы их ждали еще два парня из других учебных рот и лейтенант в фоме ВМФ. Впятером они уселись в ГАЗ-69, и лейтенант повел машину через всю Лиепаю в какой-то гарнизон на самом берегу Балтийского моря.

3 июня 1972 года.

Новая воинская часть № 62365 была кадрированой. Это означало, что личного состава там не больше батальона, а офицеров меньше обычного. Кроме того, в таких частях любого рода войск были собраны узкие специалисты какой-либо военной профессии. Еще эти подразделения отличал низкий «потолок» званий офицеров. Гарнизон был небольшим, северо-восточной стороной ограждения он выходил в сосновый лес, а западной – к морю. Южная сторона в/ч являла собой ВПП (взлетно-посадочную полосу) для легких самолетов и вертолетов с комплексом аэродромных коммуникаций и складом парашютных принадлежностей. Западная морская оконечность представляла собой череду пирсов, причалов, стоянок малых катеров, шлюпок, моторных лодок. Над песчаной полосой берега в дюнах виднелось одноэтажное белое здание кислородной станции с помещением для барокамеры. В центре территории части размещались обычные для таких мест здания клуба, штаба, казармы, столовой, банно-прачечного узла, телефонной станции, КПП (контрольнопропускного пункта), медчасти, складов вооружения и боеприпасов, учебный центр с бассейном-бочкой и военно-спортивной площадкой с модулями для тренировок различных функций солдатского организма.

Самое необычное было в том, что форма одежды для офицеров была разная: от военно-морской и сухопутной до формы ВДВ (воздушно-десантных войск) и морской пехоты. Солдаты все были одеты в обычную х/б форму цвета хаки, но с тельняшками в качестве нижнего белья.

По прибытии в эту часть Арика и его попутчиков, оказавшихся выпускниками парашютных курсов при ДОСААФ, отвели в штаб, где «оприходовали» и проинструктировали о соблюдении воинской тайны. Замполит части, подполковник по фамилии Летучий, мудро посмотрел на новичков и сообщил им, что, находясь в увольнении или переписываясь с родными и друзьями, нельзя называть даже количество коек и пар трусов, имеющихся в части. Закончив инструктаж, он спросил: «Есть вопросы?» У Арика был вопрос о трусах и их количестве в связи с режимом секретности. Снисходительно и мудро посмотрев на глупого солдата, Летучий ответил: «Как же ты не понимаешь? Одни трусы – это одна боевая единица!» Тогда Арик, упорствуя в своей наивности, спросил: «Товарищ подполковник, а одна боевая единица не может иметь две пары трусов? В стирке, например, когда одни на теле?» Тогда замполит ответил: «Все у тебя? Не умничай, как там тебя! Встать! Смирно! Вольно! Разойдись!»

После инструктажа замполита всех отправили на медосмотр, а затем разместили в казарме на 100 человек, где заняты были лишь 65 коек.

Расквартированных новичков бегом сопроводили в столовую, где обед был намного лучше, чем в ШМАСе. Послеобеденное время было посвящено душеспасительным беседам с «особистом», с начальником штаба, с командиром роты и со старшиной, а также, параллельно, переодеванию формы. Старшину звали Лазьков Василий Федорович. Он имел 5 классов образования, был участником ВОВ (Великой Отечественной войны) и носил погоны старшины, хотя был аттестован на старо-новое звание прапорщика. Короче говоря, он был классическим «сундуком». Правда, старшина почти никогда не матерился, что выгодно отличало его от других военных. Самым ругательным словом в его устах было «сынуля». И если он его произносил, то адресату три наряда вне очереди были обеспечены. У старшины было два увлечения. Первое – уносить домой со службы все, что представляло собой какую-либо ценность для личного хозяйства. Второе – еженедельная подкраска пола в казарме в ночь на субботу.

Операция разделялась на пять этапов:

– скобление пола шпателями и стеклом для удаления грязи;

– затирка пола наждачной бумагой;

– варка покрытия из сурика, мастики и скипидара;

– нанесения варева на пол;

– шлифовка-полировка поверхности пола до блеска, то есть до уже известной всем кондиции «котовых яиц».

Занятия в части проводились днем и ночью. Помимо специальных дисциплин, нужно было ходить в наряды по кухне, в караул, на уборку территории, по штабу, на разгрузку вагонов с углем для котельной части, на работу по уходу за зелеными насаждениями, по покраске фасадов зданий и так далее.

Примерно через неделю после прибытия, когда, параллельно с общефизической подготовкой, начались занятия по подводному плаванию, по стрельбе из любого оружия, по саперному делу, по подготовке к прыжкам с парашютом, Арик начал понимать, что попал он в диверсионное подразделение, которое в войсках США и НАТО называлось и называется и сейчас «морскими котиками». В Советской армии такого названия не было, но эта совершенно новая военная профессия (на тот период времени) называлась «парашютист-подводник» и была отнесена к ДКБФ (дважды Краснознаменному Балтийскому флоту).