Владимир Козлов - Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Он знал, что эти оскорбительные выкрики опускались в его адрес, но распознать голос из толпы он не мог. После чего он кругом озирался, махая своей палкой в сторону крикунов, и как резаный поросёнок визжал:

– Говнюки, у меня адресная книга есть, не поленюсь сходить к родителям. Берегитесь тогда у меня.

Но в ответ Маруська получал более мощную канонаду оскорблений. Мальчишки уверены были, что он никуда не пойдёт, так, как знали, что на время пребывания в подъезде он может лишиться своего дамского велосипеда. Который после отыщет на помойке или в куче металлолома. Завхоз был всегда объектом насмешек для мальчишек. Их забавляло, как он неуклюже прихрамывая, гонялся за ними по всей прилегающей к школе территории. И виной подобных взаимоотношений был он сам. Ему в радость было исполнять такие приказы директора или завуча школы, как отлавливание прогульщиков. На него в это время находил настоящий азарт охотника. Он подбирал себе в команду техничек и сторожиху, которая также особой симпатией к мальчишкам не проникалась. Живя при школе, она ощущала достаточно беспокойств от дворового хулиганья. Идя на облаву, они получали инструктаж от Маруськи по стратегии и техники безопасности и пухлые тёмно – синие бушлаты, так, как был риск получить пулю из рогатки или испробовать на себе удары полутвёрдых предметов, что попадалось мальчишкам под руку. Это могли быть огрызки яблок, обрезок резинного шланга или старый не подлежащий ремонту башмак.

…Этот скрытый от людских нежелательных глаз зеленью уголок, посещали и стиляги. Их визиты ограничивала взрослая дворовая шпана. Ещё клеша из моды не вышли, а они упорно своими узкими брюками вытесняли модные широкие брюки, пошитые из дорогого материала. За узкие брюки, которые они натягивали на себя при помощи мыла, пёстрые рубашки и намазанные бриолином волосы, стиляг называли додиками или макаронниками.

Эта категория людей подвергалась резкой критике прессой и общественностью. Они им навязывали свой моральный облик строителей коммунизма. Стиляги являлись законодателями моды того времени, не только одежды, но и музыки. У кого – то доживали свой век патефоны, а у стиляг гремела из окон западная музыка, записанная на рентгеновских плёнках и воспроизводимая на шикарных радиолах. За такие взгляды на жизнь стиляги не преследовались правоохранительными органами, а что касалось публичных презрений, то эти мелочи они расценивали, как должное. Их самоцелью было желание выделиться, чем – то среди толпы. В сквере они собирались, чтобы обменять или продать музыкальные новинки и шмотки. Но когда из густых зарослей появлялся Иван Беда, они кричали:

– Пришла Беда, – и молниеносно разбегались в разные стороны, пробивая гущу насаждений, обдирая свои модные причёски и наряды. Тогда имелся риск лишиться обменных вещей, а иногда получить по шее. Беда хоть и был молодой, но популярностью пользовался в городе огромной. Его считали лучшим футболистом. Он был хорошим бойцом на поле, что положительно повлияло на его жизненный характер. Смелость, рассудительность, напористость, не редко приводили в трепет его оппонентов. Беду боялись не только стиляги, но и блатная публика. Знали, что Ивана в церкви крестил дядя Гриша Часовщик – вор в законе. Он был без обеих ног и ездил на маленькой коляске, отталкиваясь от земли деревянными колодками. Это был человек – легенда. Он имел большие связи в уголовном мире и с умом их реализовывал. За Ивана Беду он любого мог серьёзно наказать.

У него не было своих детей, и Ивана считал, как за своего сына. Молодая сожительница Часовщика Нина, которая работала в военные годы сельской учительницей, была намного младше Часовщика и чуть старше Ивана, но называла его всегда сынок. С Часовщиком отец Ивана, Роман Николаевич Беда были не только соседями, они вместе росли и дружили, а затем их дорожки разошлись. Старшего Беду забрали в армию, а Часовщика посадили за серьёзные преступления в тюрьму. Часовщик просидел приличный срок до самой войны, а затем немного свободы и вновь арест, затем штрафной батальон, госпиталь. Будучи даже инвалидом он удосужился в конце сорок пятого года попасть вновь в тюрьму, откуда вышел по амнистии в 1953 году. Старший Беда для себя жизненную стезю выбрал иную, честную и трудолюбивую. Он после демобилизации пошёл работать на завод формовщиком, затем женился. От брака у него появились на свет две дочки двойняшки. Перед войной родился Иван, – самый младшенький, крещённый в церкви Часовщиком. В детстве он был облизан и обласкан сестричками, воспитанный улицей и заряжен своим крёстным некоторыми понятиями залихватской жизни бывалых людей.

Иван Романович на своём столбике вспомнил и отца и своих старших сестёр, которые ещё здравствовали, но жили в другой области. И Иван Романович по возможности всегда их навещал. Обе сестры очень хороший след оставили в его памяти и он всегда с умилением вспоминал их заботу к себе, когда они были просто старшими девочками, а он карапуз в коротких штанишках. Потом обе сестры выросли. Окончили институты, вышли замуж, одна Анастасия уехала жить во Владимир, а вторая Клавдия жила в этом же доме, где жили отец и мать, но в другом подъезде и имела сына Сергея. Клавдия потеряла мужа Ивана в 1956 году при вооружённом конфликте между венгерской армией. В то время Венгрия требовала выхода своей страны из варшавского договора. Этот договор был заключён со странами социалистического лагеря, чтобы противостоять НАТО. Иван во время погашения венгерского бунта был застрелен. Как это ни странно, но этот Иван имел тоже фамилию Беда, но родственником Ивана Романовича не являлся. А вот то, что муж Клавдии был родом из древнего селения «Беда», этот факт был не оспорим. Клавдии тяжело было растить одной ребёнка. И если бы не родители и брат Иван, ей пришлось бы тяжко. Их забота сказывалась на воспитании сына. Сергей ученик второго класса, постигал футбол со своим дядькой. Везде и на стадионе и во дворе и на школьной площадке, Иван был рядом с мальчиком. Племяннику было чему поучиться у своего дядьки и, Серёжку в хорошую погоду нельзя было увидеть без мяча. Других развлечений он не признавал. Его так и прозвали во дворе «Мальчик с мячом».

Вспоминая про своего племянника Сергея мысли Ивана Романовича унеслись в дальнее детство и юность. Времена были тогда трудные, но людские отношения, порядочность, чистота во всём, – это незабываемо! Эта память самая запоминаемая и никогда и никакой чёрной ретуши не поддастся.

…Садик для Ивана Беды являлся негативным символом всех его школьных невзгод. Раньше там посредине клумбы стоял памятник Ленину, и когда Ивана в прошлом веке приняли в пионеры в этот день они с мальчишками пошли в сквер играть в популярную игру «стенка – чека». Монеты кидалась о постамент Ленину, и кидающий должен был дотянуться большим и указательным пальцами до другой монеты. Достал, монетка твоя.