Леонид Корычев - Отступники

– Что читаешь в этот раз? – спросила меня Безымянная как-то вечером.

– Твою биографию, – не отрывая глаз от страниц книги с характерным названием «Призраки и полтергейсты», ответил я.

Шутки шутками, а кто бы мог подумать, что у Безымянной много общего с полтергейстом? Всё почти сходилось. Источником полтергейста всегда был человек – носитель. Полтергейсту предшествовало какое-то событие, запускавшее его. Психологическая травма, в частности. А как иначе назвать тот период времени, когда я вынужденно прожил без ноутбука несколько месяцев? При полтергейсте нередки были материализации привидений.

В момент прочтения этого я, помнится, перевёл взгляд на Безымянную и с прищуром посмотрел на её новый, сменившийся буквально минуту назад наряд. Полтергейст проявлялся преимущественно ближе к вечеру или по ночам. При нём нередки случаи обрызгивания невесть откуда взявшейся водой. Он зачастую следовал за своим носителем буквально по пятам. Считывая информацию с собеседника, Безымянная прельщала его своими ответами, говоря попросту то, что тому хотелось бы слышать. Перечень гипотетических сходств на этом иссякал. Различий всё же было гораздо больше.

С первых дней своего стремительного появления Безымянная вела активную светскую жизнь. Основным побочным эффектом её старания всячески очеловечиться было активное вовлечение меня в сей процесс. К вящему ужасу, Безымянная не избегала чьего бы то ни было общества, а, наоборот, притягивала к себе людей, будто магнитом. Вышеупомянутые действующие лица нередко собирались у меня на посиделки. С тех пор как нашу мужскую компанию разбавила Безымянная, гости стали бывать у меня практически ежедневно. Моя квартира обернулась каким-то притоном, концентрировавшим в себе человеческое разгильдяйство и страсть к развесёлому образу жизни. Накопившееся в ней за день выплёскивалось вечером на улицы города, почти как помои в средневековье, которые лили из окон прямо на головы случайных прохожих. Я потерял счёт всякого рода заведениям, в которых мы побывали.

Безымянная никогда не отказывалась от еды или питья. По моим наблюдениям поглощение земных продуктов следовало из необходимости поддерживать подобие маскировки, а не из эволюционно обусловленной физиологической потребности. Что-то она оценивала как более вкусное, а что-то нравилось ей меньше, но в целом Безымянная была всегда готова пожрать абсолютно всё. Пожалуй, сладкое вызывало в ней энтузиазма больше, чем всё остальное. Вливая в себя напитки в любой пропорции и последовательности, Безымянная никогда не пьянела.

На следующий день после памятного посещения кинотеатра и ночного клуба, когда вся компания вновь собралась у меня дома, гостья за считанные минуты нашла общий язык с каждым участником событий в отдельности. Помню, я тогда особенно насторожился. Сидя таким образом, чтобы иметь возможность видеть каждого без помех, я чувствовал себя наблюдателем грандиозного социального эксперимента, но никак не мог понять его сути. Впоследствии индивидуальный подход ко всякому, удостоенному общества Безымянной, только развивался. Кстати, другим она представлялась Шейлой.

Через несколько дней неизвестно откуда взявшееся существо стало изучать мою библиотеку, а ещё через какое-то время помогать мне с домашними хлопотами. Её можно было отправить на добывание пищи, при этом я всегда снабжал её необходимым количеством разноцветных фантиков, имеющих высокое значение в человеческом мире. Механически приняв от меня клочки бумаги, Безымянная всегда хладнокровно возвращала их назад вместе с горой припасов. Она явно относилась к этому, как к какому-то священному ритуалу, интерпретация коего вызывала у неё затруднение.

Я никогда не видел начала или середины того или иного её общественно полезного действия. Они просто случались. Не знаю, наверное, в её мире полагается смертная казнь, если тебя застукают со шваброй в руках, или моющим посуду, или готовящим еду, или вытирающим пыль.

Моя жизнь дьявольски упростилась. С бесконечным источником золотовалютного запаса Земли, персональным телохранителем, собеседником и компаньоном приходилось расставаться всё реже и реже. Услугами джина я старался не пользоваться, исключение составляли случаи, когда джин сам проявлял инициативу.

В том мире, где постоянно витала Безымянная, явно не всё было спокойно. И со временем я начал видеть это довольно отчётливо. За непрекращающимся щебетанием на фоне декораций ночной жизни пряталась нечеловеческая сосредоточенность и серьёзность.

Совершаемые ею действия не приносили какого-то желаемого результата. На выработку новой стратегии Безымянная тратила все, имевшиеся у неё ресурсы и время. Мне часто доводилось быть свидетелем обдумывания чего-то. Приступы пиковой мозговой активности постепенно учащались. При мне она не стеснялась впадать в своё особое состояние задумчивости, признаков коего я не замечал вне домашней обстановки или при посторонних, даже моих друзьях.

Безымянная продолжала класть на обе лопатки Скота Томаса его же собственным оружием. С её чувственных губ сходили такие отвратительные шутки, что аппетит без преувеличения у всех портился на несколько часов. Сверхспособности демонстрировались Безымянной регулярно, но аккуратно. Благодаря ним Скот Томас наконец научился нормально водить машину.

И без того бесконечно создававший аварийноопасные ситуации на дороге стиль вождения усугубился желанием произвести впечатление на новую знакомую. Подействовало ли игнорирование Скотом всеобщих протестов, но Безымянная в итоге попросила притормозить. Энергично выскочив из машины, она обогнула её спереди. За это время неизвестная сила выволокла меня Кобелька и Альбатроса из салона на обочину. С не меньшей энергией Безымянная водрузила водителя, извлечённого одной рукой за шкирку, как только что забранный из химчистки костюм, на пассажирское сидение. Бросив остолбеневшим у обочины друзьям жертвы: «Ждите здесь», – она села за руль, и машина мгновенно исчезла из виду, набирая скорость реактивного самолёта, нарушающего все мыслимые и немыслимые законы физики.

Примерно через десять минут автотранспортное средство вальяжно припарковалось на месте старта. Позеленевший Скот Томас, с полными животного ужаса, ничего не видящими, стеклянными глазами, в истерике пытался освободиться от правой руки Безымянной, использованной одновременно в качестве пресса, вдавившего пассажира в сидение, и в качестве кляпа, полностью перекрывавшего дыхание, не дававшего испачкать салон.

Дверь сама собой плавно отворилась. Безымянная за долю секунды оторвала пассажира от сидения, развернула лицом к нам, давая возможность бегло посмотреть на тыльную сторону сдавившей лицо Скота ладони, и вытолкнула его вон. Увлекаемый сильным импульсом, Скот сделал примерно полтора шага навстречу стоявшей на обочине троицы, заботливо расступившейся в стороны от греха подальше. В этот момент импульс иссяк, и шагавший плюхнулся на землю, уткнувшись лицом в выскочивший откуда ни возьмись пакет как раз для таких случаев.