Леонид Корычев - Отступники

Она вела себя как подобает всякому дикому зверю в момент вызванного неизвестной причиной беспокойства. Хищница рыскала по сторонам глазами, порывалась бежать вперёд, но, сделав несколько шагов, резко останавливалась, разворачивалась в другую сторону и бросалась туда, но так же почти мгновенно передумывала. Временами Безымянная слегка вытягивала шею, пытаясь к чему-то прислушаться, а иногда выпячивала вперёд нос, начиная принюхиваться. Черты её лица изменились. Уверен: ни Кобелёк, ни Скот Томас, ни Альбатрос ничего не заметили бы, но я проводил с загадочной гостьей из иных миров каждый день. Быть может, резкая смена поведения способствовала игре воображения, у меня возникло ощущение, что пальцы её рук сделались тоньше и длиннее обычного.

Безымянная с минуту разыгрывала из себя рыбацкую лодку в эпицентре бушующего шторма, дёргаясь из стороны в сторону. Потом я не без ужаса наблюдал как неведомая субстанция иссиня-чёрного цвета обволакивает её от ступней до шеи. Процесс в целом не отнял много времени, и за несколько секунд жижа покрыла собой всё, кроме головы и ещё быстрее затвердела, обернувшись чем-то средним между скафандром и доспехами. Во время исполнения ритуала Безымянная стояла ко мне спиной, но меня ждал ещё один сюрприз, так как в руках у неё очутилась изумительного футуристического вида винтовка, идентичного костюму цвета.

В моменты, подобные этому, мне, наверное, на уровне инстинкта невозможно удержаться и не озвучить какую-нибудь возникшую у меня в мозгу побочную ассоциацию. Пристрастно изучая внешний вид Безымянной с пят до головы, я в итоге столкнулся с ней взглядом. Её глаза пылали искрящимся фиолетовым пламенем, такого эффектного взгляда я никогда не видел и никогда не увидел бы, живи я своей скучной земной жизнью.

– Да, давай разнесём здесь всё к… – не найдя слов, как можно точнее отображающих суть моего настроения, я изобразил дирижёра в экстазе, импульсивно помахав перед собой руками.

– Мне понадобится твоя помощь, – ледяным тоном, ни разу не моргнув, проговорила Безымянная.

– Ну, началось, – насколько возможно хладнокровно прокомментировал я, – что нужно делать?

Кто бы знал: ведь этой нехитрой речевой конструкцией я навсегда изменил свою судьбу. Переменившаяся жизнь поглотила, перемолола прежнего меня, вынудив освоить фокус сказочной птицы Феникс с возрождением из пепла сызнова. До той прогулки я думал, что знакомство с Безымяннойи – это ягодки, но то были даже не цветочки. Каждый новый день таил в себе такое число впечатлений, опасностей и приключений, каких не набралось бы за всю мою жизнь.

Безымянная надела шлем, хотя скорее шлем сам наделся на неё, просочившись на поверхность кожи из загадочных желез, подобно поту, в мгновение равномерно распределился по поверхности и затвердел. Покуда я завороженно наблюдал финальный результат переодевания, совершившегося на моих глазах впервые, напарница, правильнее теперь называть её именно так, подошла ко мне, уменьшившись вместе с оружием и бронёй до своих человеческих пропорций. Дотронувшись ненадолго до моего левого предплечья, она выгравировала на нём затейливый светящийся рисунок. На эту основу Безымянная нацепила продолговатый чёрный браслет, который тут же начал зыбко пульсировать. Загадочный предмет жил своей жизнью, вырабатывая внутри себя подобие кровеносной системы, переливавшейся изнутри золотым светом.

По завершении процедуры Безымянная попросту исчезла, то есть даже не растворилась в воздухе или стала невидимой на глазах, а именно исчезла, я только успел моргнуть.

– Беги, – приказным тоном впервые зазвучал у меня в голове хорошо знакомый властный голос, сбивая с толку абсурдностью директивы.

В недоумении пришлось оставаться недолго. Никогда после мне не хотелось добавить к предыдущему предложению «… а жаль».

Непосредственной опасности я не почувствовал. Ощущение дискомфорта навалилось на меня всей своей тяжестью. Первые ленивые шаги давались с огромным трудом. Со стороны я выглядел ленивцем, совершающим самоубийство посредством истощения, но не с помощью голодовки, а с помощью бега. Довольно ироничный способ свести счёты с жизнью, коль львиную долю времени тебе приходится висеть на дереве, поглощая не очень питательные листья.

– В другую сторону, – слова Безымянной прыгали внутри моего черепа, отскакивая от его стенок. Многочисленные люди вокруг перестали интересовать меня вовсе. Я с лёгкостью проскакивал сквозь эти иррациональные сгустки упорядоченной космической пыли, их целостность и структура при этом не нарушались.

Я сменил направление и проделал трусцой пару сотен метров. Гнетущая тишина в голове отрицательно сказывалась на моём моральном настрое. Дабы скрасить томительные секунды напряжённого затишья перед ударом стихии, я замурлыкал себе под нос «мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Распеться, как следует, мне не удалось. Проигнорировав недобрые предчувствия, с улицы я юркнул между домами в переулок, преодолеть пространство и простор которого мне было не суждено, и замер. Потом вздрогнул от неожиданности, а затем, очень стараясь не уступать в скорости галопирующим лошадям, понёсся в противоположную сторону.

Замер я от увиденного. Трудно было не замереть от вида вздымающихся на другом конце переулка фигур десяти; а то и пятнадцатиметровой высоты. Небольшая стайка из четырёх особей антропоморфного вида, без одежды, без волосяного покрова и без определённых половых признакова, очевидно, ожидала увидеть мою персону ещё меньше.

– Гомункулы, – прокомментировала Безымянная.

Детально проинспектировать сборище мне не удалось, я несколько отвлёкся на снующих у них под ногами ни о чём не подозревающих прохожих. Тяжёлые думы тут же прервал жуткий рёв, от которого всё внутри меня скукожилось. Мне показалось, что от услышанного я постарел лет на тридцать и поседел. Холодный пот полился с меня градом. Странные существа куда-то исчезли, а через долю секунды браслет на левой руке принялся пульсировать. С первым же ударом его механического сердца огромная лапа одного из гомункулов замерла надо мной метрах в трёх, как карающий тапок над тараканом.

– Беги, – произнесённое с нажимом оказало на меня должное отрезвляющее воздействие. Развивая недоступные человеку скорости, я пустился прочь. Я был напуган до смерти, не понимал что происходит, но, к чести своей, не поддался панике и не потерял головы.

Целостность психического здоровья прежде всего обеспечивалась за счёт слабого анализа маячивших перед глазами образов. Включившийся защитный механизм перевёл всю работу тела в автономный режим, накрепко заперев разум в бункере конкретно моего сознания.