Леонид Корычев - Отступники

– Не останавливайся.

– У нас есть план? – вместо «я и не собирался» подумал я в ответ.

– Да, беги в парк.

Наличие конечной цели маршрута придало мне сил и уверенности. До парка было не так уж и далеко, около одного километра.

– Погоди, это оттуда был рёв? – подумал я, но темп всё-таки не сбавил.

– Да, – толком не дав вникнуть в суть её развёрнутого, представленного в форме обширного доклада ответа, Безымянная продолжила, – мне нужно тебе кое-что рассказать.

– Валяй, я внимательно тебя слушаю, – нет, я, безусловно, мог подумать по-другому, начать задавать много вопросов, выяснять, почему её откровение должно снизойти на меня именно сейчас, и в итоге всё равно согласился бы, так зачем было тратить время?

– Ты не понял, мне нужно сделать это быстро, – неизменно хладнокровно осведомили меня.

– Хорошо, Безымянная, давай сделаем это по-быстрому. – подозревая, о чём идёт речь, отшучивался я, выбиваясь при этом из физических сил.

И вот так, как тогда на кухне с выпусками новостей, мне стало всё понятно. Во всяком случае касаемо той передряги, в которую я попал. Мы обменивались мыслями быстро, я не успел пробежать и трёх десятков метров, но даже за это время меня попыталось убить ещё несколько гомункулов.

Они возникали рядом со мной в последний момент из-за того, что человеческий глаз не фиксировал их чудовищной сверхъестественной скорости передвижения. Браслет – мой единственный защитный механизм – работал исправно, каждый раз пульсируя во время предотвращения очередной попытки меня уничтожить. Он реагировал только на то, что могло причинить непосредственную угрозу моей жизни или здоровью, будь это объект живой или неживой природы. Браслет полностью останавливал время для предмета, от которого исходила опасность. Правда, устройство делало это в среднем секунд на пять и неограниченным боезапасом не располагало, это косвенно намекало мне на то, что к парку всё же лучше поторопиться.

Безымянная без затруднений отстреливала попавших в ловушку противников, но откуда она это делала, понять было невозможно. Я представлял её в виде чёрной кляксы, скакавшей по крышам домов. В своей манере Безымянная наказала мне ни в коем случае не дотрагиваться до чего бы то ни было, неожиданно возникшего на моём пути, так как браслет влиял только на время. Он не изменял массу, скорость, вектор направления движущегося объекта или другие его характеристики. На человеческом языке это означало, что, в частности, от соприкосновения с гомункулом в лучшем случае я просто отлетел бы на пару сотен метров, рассеивая по сторонам свои внутренние органы.

Переварив полученные сведения, я выбежал на проезжую часть, так как она давала больший простор для манёвров. В отличие от раздражающе плотного потока пешеходов, наслаждающихся последним теплом уходящего лета, отдельные, проезжающие несколько раз в минуту автомобили не так мешали видеть обстановку. Обстоятельства очень часто заставляли менять направление бега. На меня прыгали сбоку, кидались сзади, выскакивали передо мной, но, получив по два выстрела, разлетались на части по прошествии нескольких секунд. Крови почти не было, будто противники состояли из неорганической твёрдой породы. Я очень старался выписывать затейливые траектории, дабы не быть пришибленным оторванным куском чужого тела.

– Перемещаюсь, – рапортовала боевая подруга.

– Броня крепка и танки наши быстры, – отвечал я ей.

– Тебе обязательно петь? – Боже мой, что я слышу, любопытство в её голосе?

– И тот, кто с песней по жизни шагает… – не унимался я, обливаясь потом и грязью.

То был не самый чистый пробег в моей жизни. Много сил я растратил на бестолковом старте, мои мышцы горели и скрежетали. Несколько раз я путался в ногах и спотыкался. Однажды я упал, и тогда надо мной повисло сразу пять гомункулов. Я торопливо выползал из-под этого скопления, стараясь не думать о том, что через пару секунд оно рассыпется на составные части.

– Быстрее, – подбадривали меня, – беги.

Проделав от силы половину дистанции, я отметил для себя три вещи. Во-первых, меня теперь пытались убить не только непосредственно, а так же более творческими способами – швыряясь разнообразными предметами. В ход шли куски домов, фонарные столбы, машины, деревья, а уж такого количества булыжников и камней я не видел даже в геологическом музее. Во-вторых, хитрый браслет, видимо, оценив всё многообразие и обилие швыряемого в мою сторону, решил экономить запасы расходуемого топлива, энергии, материала (нужное подчеркнуть). Всё способное пришибить тщедушное человеческое тельце он по-прежнему останавливал. Остальное, долетавшее до меня я мужественно собирал всеми частями тела. В-третьих, мне было совсем непонятно, откуда противник брал именно такие боеприпасы. Никто, кроме меня, похоже, не видел результатов специфической перепланировки и сомнительного благоустройства нашего района гомункулами.

Дальше в лес – больше дров. То есть до входа в парк оставалось сотни три метров. В жизни ничто не давалось мне с таким трудом, как этот треклятый участок.

Земля под ногами дрогнула и заходила ходуном, браслет с каждым разом пульсировал заметно слабее.

– На мне хвост, – вдобавок ко всему обрадовала Безымянная, – держись.

Мы сделали ещё один шаг в сторону от знакомой человеческой действительности. Воцарилось запустение, я перестал видеть людей. Чья-то воля отключила всю эту неуместную массовку. Переживать по этому поводу было некогда. Вокруг с грохотом рушилось и проваливалось вниз в пустоту абсолютно всё.

Бежать стало совсем тяжело. Сотрясаемая земная твердь не упрощала координацию движений. Лёгкие горели, задеревеневшие ноги с трудом выполняли поступающие от мозга целевые указания, меня лихорадило как заводскую паровую машину конца девятнадцатого века. Я вваливался вперёд едва доползшим домой после попойки блудным сыном. Безымянная, видимо, занятая упомянутым хвостом, хранила гробовое молчание, не выдавая более своего присутствия меткими попаданиями в гомункулов, отчего браслет пульсировал в предынфарктном режиме, готовый умереть в любую секунду.

Когда до парка оставалось совсем немного, перед его входом, полностью блокируя возможность достичь цель сухопутным путём, образовался продолговатый провал. Неестественная пустота зияла из недр во всей своей отвратительности.

– Прыгай, – скомандовала Безымянная.

– Никто не знал, а я… Бэтмен, Бэтмен, – покуда я, к своему несказанному удивлению, преодолевал преграду по воздуху, ничего другого в голову не лезло.

Подо мной открылся просто фантастический вид: каждому, кто хочет понять, о чём идёт речь, надлежит попробовать в безлунную ночь где-нибудь в лесу нацепить себе на голову непроницаемый полиэтиленовый пакет. Заветная финишная прямая быстро приближалась, я наслаждался возможностью хоть немного передохнуть перед финальным рывком. Находясь в воздухе, нельзя было не радоваться, что мир не дребезжит так, словно у тебя вместо ног отбойные молотки.