Андрей Баженов - 2k66

– Мы должны получить чистосердечное признание и информацию о твоем боссе. И если первое мы можем и сами состряпать, то вот про Джеймса Эдриана…

– Я не из банды Эдриана! – неожиданно даже для себя крикнул ты в потолок и тут же пожалел об этом.

– Нам подойдет любая информация. – Очкастый не обратил на твои слова внимания и отошел от тебя. – Расскажи, где находится его база, или назови количество его бандитов. Сколько человек на него работает? Что угодно, за что мы могли бы сократить твой срок. Дело серьезное, но ты еще можешь себе помочь.

Ты повернул голову направо и увидел, что очкастый снял пиджак и повесил его на стул, а на металлический стол со стуком положил револьвер.

– Тут все очевидно, Макс, – сказал очкастый. – Джиму нужен был кто-нибудь с доступом к управлению Аланом, и он нашел подходящего дурака. – Гобовец подошел к тебе. – Только вот тебе, урод, должно быть известно, что любой человек с нужным генотипом может управлять Надсистемным контролером всех компьютеров Столицы. Ты переводишь все под контроль Эдриана, а он помогает тебе с карьерным ростом, ведь так? Что обещал тебе Джеймс Эдриан? Защиту от ГОБ? Лекарство от рака? Долгую и счастливую жизнь?

Пауза.

– Народ, я давно работаю в Госотделе по управлению Аланом. У меня никаких связей с преступными группировками. Я обычный гражданин…

– Обычные граждане не убивают политиков! – перебил тебя очкастый.

– Я никого не убивал!

Это была правда. Ведь ты не привык лгать сотрудникам Госотдела бдения или полиции. Это бессмысленно, да? Все равно раскроют. Когда кортеж министра Арилова продвигался по улице, кто-то из-за спины ударил тебя, и ты потерял сознание, после чего очнулся в этом гараже. Ты ничего не знал, хотя и был бы рад. Солгать? Выдумать? Нет. Раскроют.

– Но ты позволил преступнику из толпы выйти на дорогу и выстрелить в него, – вставил Макс. – Этого достаточно, чтобы сесть лет на десять. Ты хочешь сидеть, парень?

– Нет, – вырвалось у тебя.

– Давай так, – начал очкастый. – Ты подписываешь пару бумаг, где говорится, что ты являешься участником банды Джеймса Эдриана, что ты воспользовался служебным положением, чтобы помочь ему совершить террористический акт, и намеревался, пробравшись в здание Народной партии, сделать своего босса лидером Всеобщего Государства.

– Мы же сократим срок твоего заключения, – добавил Макс. – Глядишь, всего за двадцать пять лет в Азиатской ядерной пустоши ты и не превратишься в жареную картошку.

– Двадцать пять лет?!

– Всего-то! – рассмеялся Макс.

– Было же десять… Мне ничего не известно! Серьезно, мужики, вы не того арестовали.

– Не того арестовали?

Макс присел к тебе и, не дав отвернуть лицо, потрепал тебя за щеку. Его жирные толстые пальцы оттянули твою кожу, после чего он дал тебе пощечину, оставив на лице пятнышко жира.

– Стоит нам сказать, что ты в чем-то провинился, и ты действительно таким станешь. Тут никого не волнует, виновен ли ты в действительности. У тебя нет выбора, кроме возможности признаться в содеянном и приступить к сотрудничеству со следствием. Ну? Поможешь нам?

Ты лежал на спинке стула, привязанный к нему тонкой веревкой. Руки были придавлены собственным телом, а глаза смотрели в потолок. Вновь взглянув на гобовцев, ты сказал:

– Нет.

Гордый, упрямый дурак. На что ты надеешься? Ты должен был согласиться. У тебя нет шансов. Почему ты сопротивляешься? Потому что ничего не знаешь? То еще оправдание. Мог бы и сочинить что.

– Что же, – проскрипел очкастый. – Мы пока не торопимся. – Он снял со стула пиджак, надел его и протянул руку к револьверу.

– Знаешь, Серега… – начал Макс. – Думаю, мы сломаем его очень скоро.

К твоему удивлению, очкастый отвлекся и чуть ли не испуганно отдернул руку от собственного огнестрела. Он посмотрел на коллегу.

– Да, наверное, не больше двух-трех дней. По нему видно, что слабак. ГОБ таких по десять человек на дню раскалывает.

– Я не слабак! – закричал ты, неосознанно решив для самого себя, что нельзя дать очкастому Сереге взять оружие. – И если вы, неотесанные придурки, считаете, что можете меня запугать или заставить признаться в том, чего я не совершал, то вы…

– Что ты сказал? – очкастый подошел к тебе, а Макс встал у него за спиной.

– …то вы заблуждаетесь, – лишившись всякой уверенности в себе, сказал ты.

Очкастый плюнул на тебя. Противная жидкость сползла от носа к уху.

– Ты изменник, и твое слово тут ни во что не ставится. Мы скажем, что ты признался, и пусть кто-нибудь попытается доказать обратное. Наше слово – закон.

– Но это ложь…

Макс тебя ударил ногой. Селезенка. Ты дернулся, но стул и веревка ограничили твои движения.

– Закону плевать на собственную правоту, – произнес очкастый. – На то он и неоспорим.

– Посиди тут до утра. Да и куда ты денешься?

Сотрудники Государственного отдела бдения переглянулись и, тупо усмехнувшись, пошли на выход. Когда дверь с шумом закрылась за ними, ты еще долго смотрел на нее. Затем отвернулся, пятисекундный ступор, после которого – озарение. Револьвер. Ты не мог поверить своей удаче. Тебя, конечно, подозревают в убийстве, и это ни разу не удача, но только что тебе выпал шанс спастись.

Ты посмотрел на пушку, лежавшую на холодной металлической столешнице, как на спасательный круг. Минутой ранее все получилось будто само собой. Если убить министра считается преступлением, то сопротивление бойцам ГОБ – чистой воды безумство. Если тебя заметят, убьют. Даже если удастся уйти сейчас, тебя найдут. Будут пытать. Ты слышал о куда более страшных допросах в ГОБ. Судя по всему, это только прелюдия. С другой стороны, а что ты теряешь? Хуже уже некуда. Да, можно попробовать. Нужно. Ты должен попытаться. Сделай это. Шаг первый: освободиться.

Ты захотел избавиться от веревки. Ты сжимал и расправлял плечи, тянул руки вверх и сталкивал с них веревку вниз по спинке. Раз за разом, действие за действием. Казалось бы, веревка не так туго держала тебя, но все-таки больно. Раз за разом, действие за действием. Ты заработал несколько синяков и страшно натер о бетонный пол локти, но шесть минут ушли в никуда. Ты обессилел и лежал, тяжело дыша, пока мышцы не позволили тебе принять вторую попытку. Ничего не сделал, а уже устал. Затем, поджав под себя ноги, ты уперся ими в сиденье и начал медленно выпрямляться в коленях, что и позволило тебе стянуть связанные за спиной руки со стула. В то мгновение, когда ты освободился, затекла правая икроножная мышца. Ты ухватился за нее и чуть не заплакал. Тряпка. Болезненно, но не так уж и долго.

Когда все прошло, не потратив больше на отдых ни мгновения, ты поднялся, схватил револьвер и, подойдя к двери, остановился. А что дальше-то? Если гобовцы до сих пор там? Да ну, нет там никого. Иди давай. Они уже ушли.