Андрей Баженов - 2k66

Пройдя по коридорам четвертого этажа, мы пришли в главное отделение Второго Всеобщего канала. Стекло отгораживало нас от студии, где за желто-оранжевым столом выступал человек с Фронта Семьи – единственной организации, телепрограммы которой представлены на всех каналах страны. Ведущий рассказывал об успехах, которых удалось Фронту достичь за прошедшую неделю: о введенных в эксплуатацию домах для бедных, об освященных храмах, исправленных изменниках. Позади него раскинулась огромная надпись:

БУДУЩЕЕ НЕИЗБЕЖНО

Я точно не знал, что именно значат эти слова. Когда я учился в школе, к нам приходили люди с Фронта Семьи и продвигали эту идею детям. Они убеждали восьмилетних школьников в том, что будущее представляет собой нечто непоколебимое, что оно предопределено, и пытаться как-то повлиять на него так же бессмысленно, как и на прошлое. Они говорили, что

завтрашний день недоступен людям до того момента, как окружающие их силы не создадут его. Когда школьники спрашивали, почему будущего нужно бояться, им отвечали, что они смогут это понять, когда вырастут, а сейчас надо верить на слово. Откровенно говоря, я до сих пор не понял причины, по которой надо бояться завтрашнего дня.

– Вы вправе вести себя расковано. Нет нужды держаться излишне формально, но, пожалуйста, говорите пассивом. Если Бог даст добро, вы сами поймете, что можно обратиться к товарищу Хэнксу на «ты».

Пассивный говор сформировался в начале сороковых, когда Партия посчитала необходимым употребление слов «решусь», «смеем» и словосочетания «внешние силы» для того, чтобы не разгневать Бога. Смотрители поддержали инициативу, заявили, мол, люди много о себе думают, когда называют себя вершителями своей судьбы.

Среди прочих правил приличия, говорить о человеке плохо в его присутствии непринято. Если необходимо указать на какой-то его порок, нужно доносить информацию как бы невзначай, чтобы не обидеть собеседника. По той же причине обсуждать людей за глаза можно. Оборачиваться вслед прохожим нежелательно, а смотреть в глаза незнакомцам и вовсе запрещено. Наши слабые собратья могут испытывать дискомфорт от излишней близости, и избежать ее – меньшее, чем мы можем им помочь.

– Эфир через одиннадцать минут, – бросила моя спутница. – Проходите.

Я вошел в темно-зеленую студию, где сидел до боли знакомый мне ведущий с гармонирующими со студией бледно-зелеными глазами, такими же тусклыми, как и все вокруг. Активно шла подготовка к съемкам программы.

– Сядьте, чтобы мы могли уже начать! – крикнул кто-то из-за спины.

Пока на меня вешали микрофон, я осмотрелся. За моей спиной висело черное продолговатое табло, предназначенное для отображения текста ведущего. Мне такое не полагалось, но какой-то паренек в клетчатой рубашке протянул мне бумаги с вариантами ответов, которые я мог озвучить на избранные вопросы ведущего.

– Что это? – демонстративно спросил я.

– Твое мнение насчет темы выпуска.

– Загрязнение окружающей среды? Я строитель, а не эколог…

Заявленной темой ток-шоу было возведение домов для малоимущих в шестидесятых. Должно быть, меня опрокинули. Как бы то ни было, никто сейчас меня не слушал. Я положил листы бумаги на столик перед собой и поудобнее расположился в кресле болотного цвета. Откуда-то издалека послышался обратный отсчет, а я так и не решил, что же именно буду говорить.

– Здравствуйте, уважаемые телезрители. Для вас в эфире «Вопрос недели» на Втором Всеобщем канале. Меня зовут Бобби Хэнкс, и сегодняшний выпуск посвящен экологическими проблемам, вопросу использования человеком его дома, а наш специальный гость – Александр Федорович Савин! Этот успешный предприниматель известен всем нам и не нуждается в долгом представлении. Добрый вечер, товарищ Савин.

– Добрый вечер.

– Вы были сюда приглашены не просто как человек, которому посчастливилось сколотить состояние на недвижимости, но как наш близкий друг, мнением которого мы должны дорожить. Позицию которого обязаны уважать. Вам дано это понять?

Черта с два. Если бы вы им дорожили, на столике передо мной сейчас бы не лежали три листа текста.

– Да, ко мне пришло понимание.

– Превосходно! – Внешне Хэнкс был настроен вполне дружелюбно. Двуличный шоумен. – Торопиться нам некуда, так, значит, мы вправе услышать, чем вам дано заниматься в последнее время?

Звучит так, как будто род деятельности у какого-нибудь гражданина Всеобщего Государства может поменяться. Простые граждане наследуют должности своих родителей только потому, что невозможно поставить на них кого-то со стороны, так что уж говорить о компаниях?

– «Савин и Кольт» названа именами не ее сегодняшних владельцев, а именами их отцов. Уже тридцать два года мы занимаемся гражданским строительством и сегодня решаемся занимать лидирующую позицию в этой отрасли во Всеобщем Государстве.

– Стало быть, и во всем мире! – щелкнул пальцами в мою сторону ведущий.

– Стало быть, и во всем мире. Возможно.

– И каково быть избранником Небес на роль одного из самых богатых людей в мире?

– Каким мне представляется тот факт, что строительство вновь стало самым прибыльным бизнесом в мире? Это шаг назад.

– То есть это расстраивает вас?

– Положение в мире расстраивает, но не мое.

– До вас, уважаемые телезрители, уже долетел этот звук? Превосходство над окружающими вас людьми не сделает вас счастливыми, потому что всем в душе дано понять: по большому счету у «успешных» людей нет отличий от их «обычных» собратьев. Индивидуальность – выдумка прогресса.

Я захотел поспорить с ним на этот счет, но подумал, что мой микрофон выключится в тот же момент, когда я перейду черту. Пока это некритично, я вынужден играть по их правилам.

– Ваше мнение совпадает с этим, товарищ Савин? – закончил Боб Хэнкс.

– Давайте к теме передачи.

– Тогда решусь приступить, – сказал мгновенно повернувшийся к оператору ведущий. – К нам, уважаемые телезрители, пришло письмо от зрителя из Города Юга. Как и всех нас, его очень беспокоит состояние нашей планеты. Александру Савину, как к эксперту в области строительства, задан вопрос: имеют ли люди право продолжать эксплуатировать Землю после Третьей войны и нанесения планете такого страшного ущерба? – Он повернулся ко мне лицом.

Вопрос на мгновение поставил меня в тупик.

– Вас интересует мое мнение?

– Да. Ведь никто из нас не лишен осознания того, что всякому терпению есть границы. – Хэнкс бросил быстрый взгляд в камеру, как бы обращаясь к зрителям. – Планета – наш дом, и наше первейшее дело – сохранить ее такой, какой она когда-то была. Такой же свободной, чистой и непорочной. Так скажите, товарищ Савин, имеем ли мы право на убийство матери?