Анастасия Перкова - Пока ты веришь

– Очень болит? – сочувственно проговорила Лиэ.

– Да нет, ушибы тут не при чем, – мальчик запнулся, но, преодолев жгучий стыд, объяснил этой ухоженной и явно не знавшей голода девчонке, – я просто давно не ел.

Он пристально смотрел на нее, ожидая увидеть на смуглом лице отвращение. А увидел слезы. Искренние слезы неподдельного сочувствия. Лиэ провела маленькими пальцами по его щеке, стирая кровь, которая уж начинала засыхать.

– Маленькая госпожа, не трогайте этого бродягу, вы можете чем-нибудь заразиться, – возопила нянька в ужасе, но Лиэ не убрала руку.

Она разглядела довольно приятные черты лица под слоем грязи, покрывавшим бледную кожу мальчика. Но его глаза… Лиэ на мгновение овладел суеверный страх, когда она снова взглянула в них. Один глаз был карий, а другой – зеленый. Она никогда не видела ничего подобного. Мальчик заметил ужас, охвативший Лиэ, и его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Спасибо, добрая госпожа, что спасла мою жалкую жизнь, но твоя нянька права – тебе лучше меня не трогать. Ты же слышала, что говорили эти хищные твари. Я могу убивать взглядом, – он тщетно пытался подняться, помогая себе ослабевшими руками.

Лиэ стало стыдно. Так глупо бояться кого-то из-за необычного цвета глаз. Такое поведение недостойно дочери справедливого и доброго правителя, каким был ее отец.

– Меня Лиэ зовут, – вдруг сказала девочка, как ни в чем не бывало. – А тебя?

– Токен, – бросил он, не поднимая глаз. Меньше всего на свете он хотел пугать эту девочку.

– Нянечка, милая, вели этим двум верзилам помочь Токену подняться и проводить его в дом моего отца. Это мой гость, – важно промолвила дочь вождя, прошествовав мимо остолбеневшей няньки.

Лиэ помотала головой, отгоняя воспоминания, встала с земли и отправилась в кусты разыскивать свою горе-удочку. Она не уйдет отсюда без улова. Вдруг рыбы озера могут не только исцелять недуги, но и исполнять желания? Тогда он приедет обратно, он обязательно возвратится… Именно ради этого она сегодня убежала из дому, как пять лет назад в день их первой встречи. Потому что было так трудно ждать, теряя надежду день изо дня и мучаясь тоской по нему.

Через пару минут Лиэ вернулась на берег, уселась поудобнее и предприняла новую попытку довести до конца свою работу. Лиэ разделила конец веревки на волокна как раз такой толщины, чтобы одно из них можно было продеть сквозь игольное ушко. В этот раз хороший тугой узел получился куда быстрее, и девочка с нескрываемым удовольствием и гордостью оглядела свою удочку. Вновь запустив руку в мешочек, Лиэ вытащила ячменную лепешку, отщипнула небольшой кусок и насадила его на крючок. Затем она откусила от лепешки, с замиранием сердца завела сжимавшие удилище руки за голову и резким движением послала его вперед. Крючок с наживкой плюхнулся в воду, разбив ровную гладь озера и заставив его неподвижную поверхность расползаться широкими кругами.

– Ты убить кого-нибудь собиралась или просто рыбу пугаешь? – раздался сзади спокойный смутно знакомый голос. Этот голос… Лиэ его уже слышала, или он только снился ей? А может, ей лишь показалось, и это было всего-навсего эхо?

Девочка медленно повернула голову, ожидая увидеть позади себя лишь все те же буйные заросли. Ее синие глаза расширились, удочка выскользнула из рук, губы задрожали.

– Ты ведь Лиэ, дочь Сатора, так? – едва заметно улыбаясь, спросил высокий молодой человек с черными прямыми волосами, спускавшимися чуть ниже плеч. – Я пару лет тебя не видел, но, по-моему, это точно ты.

– Д-да… – промямлила Лиэ, изо всех сил стараясь не заплакать. Только не сейчас, только не при нем!

Токен, а это был он, шагнул к ней навстречу и присел рядом на траву, внимательно заглядывая в полные слез глаза.

– Неужели ты больше не боишься червяков? – спросил он, стараясь не рассмеяться, так забавляли его воспоминания о пятилетней девчушке, которая любила удить рыбу на берегу моря, но при этом наотрез отказывалась хоть краешком глаза взглянуть на наживку.

– Б-боюсь… Я ловила на кусок лепешки, – Лиэ вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на этого незнакомого юношу, который очевидно и был ее лучшим другом, возвращения которого она так ждала. – Можешь смеяться, если хочешь!

– Не буду, Лиэ, – тихо проговорил Токен и осторожно погладил ее по голове. – Я вернулся, маленькая сестренка, я вернулся насовсем.

Суеверия не лгали – озеро Риш и впрямь творило чудеса.

Бухта, в которой уютно раскинулся Тхорас, была весьма безопасным местом. Высокие горы окружали долину, через их острые пики и опасные скалистые утесы мало кому удавалось пробраться без проводника, знающего тайные тропинки и проходы. Тем более не могли этого сделать воинственные племена кочевников, привыкшие передвигаться только верхом на лошадях. Встающее из-за гор солнце каждый вечер тонуло в Больших Водах, по которым в Тхорас приплывали торговые суда, нагруженные товарами для продажи и обмена. Своего флота в городе давно уже не было, да и некогда широкий причал пришел в негодность. Толстые балки, уходящие в воду, подгнили и поросли мхом и плесенью. В настиле причала не хватало значительного количества досок, а по оставшимся было опасно ходить. Поэтому торговцы бросали якорь на глубине и подплывали к берегу на лодках. Побережье бухты было в основном скалистым, а берег в редких пологих местах покрывала мелкая серая галька. Мальчишки из рыбацкого района, именуемого Нижним Городом, бесстрашно ныряли со скал в надежде найти раковины с круглыми перламутровыми жемчужинами внутри. Ценились также красные веточки кораллов.

Некогда ювелирное мастерство являлось одним из главных занятий в Тхорасе, носившем в те времена другое имя. Город звался Арабат и был одним из крупнейшим центров ремесел и торговли, несмотря на изолированное положение. Рассказы о богатстве и красоте Арабата обрастали такими фантастическими деталями как мощеные золотом тротуары и усыпанные жемчугом берега. И город действительно процветал. В Арабате шили изысканнейшую одежду из дорогих материалов, что привозили корабли из других мест. Искусные мастерицы владели секретом вышивки по тканям золотыми нитями. Таких узоров не создавали больше нигде. Ювелиры, швеи, вышивальщицы, каменотесы, рыбаки и купцы – вот кто населял тогда город. Не было развито лишь земледелие и скотоводство – воды в долине было мало. Единственное озеро было соленым. Источниками воды оставались лишь ручьи и редкий дождь. Но горожане успешно выменивали восхитительные вещи, выходившие из их умелых рук, на овощи, зелень и мясо из других земель.

Город был обнесен высокой каменной стеной, в которой было лишь двое ворот. Одни выходили прямо на побережье, а другие на север – к озеру Риш. Архитектура Арабата поражала тех, кто впервые оказывался в городе. Просторные каменные дома расположенного на юге спокойного Верхнего Города имели множество лестниц и террас и были облицованы цветными плитками и украшены стенной росписью. Средняя часть города была населена ремесленниками и отсюда именовалась Ремесленными Кварталами. Это был самый густонаселенный район, здесь все время кипела жизнь. Лавки и рынок на центральной площади пестрели товарами, из мастерских доносились всевозможные звуки: от пения вышивальщиц до стука инструментов и грохота работающих станков. Многочисленные арки, колонны, пандусы и акведуки этих двух цивилизованных районов Арабата создавали впечатление, что город не стоит на земле, а парит над ней. Было, конечно, и то, что присутствует в любом большом поселении, как бы богато оно ни было: уродливая язва на лице красавицы – Нижний Город, район бедняков. Здесь жили преимущественно рыбаки и люди без определенного постоянного занятия: наемные работники, батраки, пьяницы, попрошайки, продажные женщины. Здесь присутствовало все, что характерно для подобных кварталов – ветхие дома, нищета, грязь, болезни. Единственное, чего вы бы никогда не нашли в Арабате – храмы и святилища. Удивительно, но жители не исповедовали никакой единой религии. Молились предкам или священным животным, которые могли быть разными у каждой семьи. При этом каждый уважал веру другого, а точнее не обращал на это внимания, и потому никто не подвергался религиозным гонениям.