Александр Золотов - Круг ада

– С товарищем Юровым мы уже все обсудили, мне бы хотелось знать ваше мнение.

– Я у них свечку не держал и думаю, что слов председателя волне достаточно.

– Вы отказываетесь дать бытовую характеристику своему работнику?

– Я занимаюсь производством, – генерал Дронов жестко посмотрел на Емельянова, спросил, – что еще?

– Есть кое-что еще, но об этом позже, – капитан повернулся к Юрову и попросил, – Антон Петрович, узнайте, все ли вызванные по делу, явились в сельсовет.

Юров вышел, а между Дроновым и Емельяновым воцарилось стойкое молчание. Дронов делал вид, что углубился в бумаги.

Следователь смотрел на него и думал:

– Генерал, а опустил себя до своих рабочих, защищает их, хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, когда люди защищают друг друга, не то, что у нас…, – Емельянов усмехнулся мыслям своим, – у нас доносами топят ближнего.

Едва высунувшуюся совесть свою он грубо затолкал обратно, вглубь своей души, но она упорно стремилась наружу.

– Расслабился я, надо прекратить сопли распускать. Генерал ведёт себя крайне не осторожно, стоит копнуть, и, – Емельянов даже загордился тем, что самого генерала он может пощипать, но осторожная мысль взяла верх, – но зачем мне его душа…? К тому же опасно с ним связываться, он генерал, возможно, есть покровители, тогда и головы не сносить….

Вернулся Юров, его лицо было несколько растерянным.

– Носов и Басов пришли, а Бустиной нет.

– Почему?

Как мне сказали, она сильно заболела, на глазах у дочери упала в обморок. Она лежит, дочь сидит у ее постели, даже в школу не пошла.

– Женские штучки!

– А если вправду заболела?

Емельянов помолчал, раздумывая над сложившейся ситуацией, затем решительно сказал:

– Разберемся позже, а сейчас мне нужна её характеристика.

Дронов поднял глаза, в них читалось злое недоумение.

– Оставьте в покое женщину! Она-то в чем виновата? Заболел ребенок, она мать и потому не смогла дитя свое оставить. Это жизнь, в ней существуют беды и проблемы и к ним надо относиться с пониманием.

– Не нервничайте, Иван Александрович. Мы разберемся, если невиновна, то ничего с ней не случится. Поймите, поступил сигнал, и поэтому мы обязаны разобраться. Мне нужна характеристика на неё.

– Пришла устраиваться на работу, как все, работала в столовой посудомойкой, затем узнали, что хорошо готовит, поставили поварихой. Живет с дочерью десяти-двенадцати лет, тихая и послушная женщина, хорошо работает и прекрасно готовит. Ни в чем предосудительном не замечена.

– Был бы еще один ангел, но ангелов в женском виде не бывает, – иронично заметил Емельянов и покрутил головой, будто воротник гимнастерки душил его.

Некоторое время он еще раздумывал, затем встал:

– Благодарю за сотрудничество, пойду разбираться по существу. Антон Петрович, найдется ли мне место для работы?

– Кабинет коменданта подойдет?

– Вполне.

Трактористы бригады Носова, один за другим давали показания, Емельянов писал.

Предпоследним вошёл Басов, его слегка качнуло. Следователь посмотрел на него так, что Никита съёжился.

– Кто тебя подбивал заниматься саботажем?

После вчерашнего перепоя у него трещала голова, он оторопело смотрел на Емельянова и стал несвязно бормотать.

Емельянов разобрал только одно слово, «саботаж».

– Ты уже успел похмелиться?

– Никита замахал руками, его глаза округлились.

– Не-ет, я сегодня не пил – это вчерашнее…., – он судорожно сглотнул слюну и повторил, – это вчерашнее.

– Отвечай, говори правду, иначе я тебя сейчас отправлю в район, посажу в камеру

– Хорошо…, – Басов покорно опустил голову, – спрашивайте.

– Ты спал под трактором,

– Спал, признаюсь.

– Что тебе сказал бригадир, когда увидел, что спишь?

– Он сильно кричал на меня.

– Что кричал?

Басов даже с помутнённым с похмелья разумом, сообразил, что нельзя говорить о том, какие слов говорил Носов.

– Я со сна плохо помню.

– Басов, ты начинаешь мне врать. Твои товарищи показали, что он называл тебя саботажником и опасался, что у него из-за тебя могут быть неприятности.

– Я плохо помню….

– Опять врешь!

Басов сник, его похмельная голова запаниковала.

– Да, он назвал меня саботажником. Мы с друзьями перебрали днем раньше, стало невмоготу, вот я и придумал, как отдохнуть.

– С кем дружит Носов?

– Его лучший друг Изотов, они всегда советуются.

– Слышал о чем они говорят?

– О работе, о женах, о детях.

– О товарище Сталине, что говорят в бригаде?

– Они ничего про Сталина не говорили.…

– Не о Сталине, а о товарище Сталине! По-ня-ял! – взъярился Емельянов.

– Понял, понял, – испуганно лепетал Басов.

– Про Советскую власть в бригаде плохо говорили?

– Я не слышал. Я слышал, как Изотов сказал, что много урожая забирают, могли бы хлеборобам оставлять больше.

Емельянов резко сменил тему допроса:

– Жена Носова гулящая баба?

– Бабы много чего говорят, но никто ничего не знают. Она красивая, статная, мужики вокруг да около вьются, вот бабы завидуют и сплетничают.

– За что ты жену свою избил?

– Много стала брать на себя. Туда не ходи, с тем не дружи, последнюю копейку пропиваешь….

– Ты продолжаешь покрывать товарищей по бригаде, а это очень плохо, придется арестовать тебя за побои жены.

Басов с ужасом взглянул на следователя.

– Никого я не покрываю….

– Не может быть, чтобы народ о политике не говорил, – продолжал нажимать на Никиту Емельянов.

– Я такого не слышал, утром рано в поле, стемнело – спать, некогда говорить.

– Иди, свободен пока, если что вспомнишь, сообщи.

Последним вошёл Носов, остановился у входа, снял кепку.

– Здравствуйте, – голос его чуть дрогнул, выдал волнение.

– Проходи, бригадир, садись и рассказывай все как на духу.

– Что рассказывать, виноват.

– Виноват – это ясно, но мне надо знать, почему прогулял, какие причины тебя привели к преступлению. Может ты в это время занимался антисоветской деятельностью.

– На духу так на духу….

Носов рассказал все, как было, и даже грустно пошутил:

– Наоборот, всю ночь старался, чтобы увеличить население страны, нет у нас с Катериной детей, не получается….

– Ты назвал Басова саботажником. Есть для этого основания?

– Нет никаких оснований, просто, я хотел его пугнуть, чтобы взялся за ум. Иди домой Носов, постарайся увеличить население, а то может, потом не придется.

– Иди, свободен пока.

Емельянов задумался:

– Что делать с поварихой? Вины на ней нет, но нужна бумажка, о ее невиновности, но поди, напиши такую…. Нет, не поймут, там не поймут.

– Емельянов тяжело поднялся со стула и пошёл в кабинет председателя сельсовета. С порога он спросил его: