Владимир Дулга - Хубара. Сирийский дневник. Ливанская война

– Я занят!

В кабинете было прохладно и сумрачно, из-за закрытых плотных штор с трудом пробивалось солнце. Командир дивизии прошёл к своему месту за столом, повесив китель на спинку стула, сел, на заскрипевшее под его весом кресло. Полистал какие-то бумаги на столе и лишь после этого, поднял голову на стоящих у дверей Симонова и кадровика.

Кивнув начальнику отдела кадров на стул у стены, предложил сесть. Симонов продолжал стоять, как нашкодивший школьник в ожидании разноса.

– До академии, где служили?

– В Германии, командиром танкового батальона, товарищ генерал-майор, – стараясь говорить, четко и смело ответил Симонов.

– Как долго? На каких машинах?

– Два года, на Т-62, товарищ генерал-майор.

По-видимому, посчитав, что этого для первого знакомства вполне достаточно, генерал решил ввести прибывшего в курс дел в полку. Симонов, по привычке, слушая говорившего, внимательно рассматривал командира дивизии. В голове быстро проносились мысли, рождались различные сравнения и выводы, которые потом, по прошествии времени, Симонов любил сличать и проверять. Что можно сказать сегодня? Для генерала молод, вероятно, и сорока нет, всего скорее чей-то одарённый ребенок. Мешки под глазами, наверное, вчера отмечали какое то событие, и явно…. не в меру. А голос командира дивизии, тем временем, гремел в прохладном кабинете:

– Дела в полку, на сегодняшний день, неважные! Прежний командир полка, подполковник Заводской, отправив семью к родителям, ожидая замену в Германию, пошёл по старым друзьям и подругам. Не можем его найти, чтобы сдал должность!

Фактически, полком командует начальник штаба майор Икимов. Заместитель по технической части майор Ушканов, из местных, больше занят своими делами, чем службой. Заместителя по тылу нет, прежний ушёл на выдвижение в Кемеровский корпус. С замполитом полка, майором Громовым – неожиданно перейдя на «ты», продолжил генерал, – сам познакомишься! Ещё что? В полку десять рот переменного состава, то есть – курсантов, в среднем по сто человек каждая. Батальон учебно-боевых танков, больше ста машин, личного состава в этом подразделении около полутора сотен. Штат боевых танков хранения – на полк, на случай войны. Считай, самый большой полк в округе, в Абаканской кадрированной дивизии народу в разы меньше! А спрос один, что с командира полка, где сорок человек, что с вас, с вашими полутора тысячами! Вот так!

Генерал, размяв сигарету, закурил, с наслаждением выпустив дым, помолчал. Симонову тоже нестерпимо захотелось закурить, он сжал вспотевшие ладони в кулак, переминаясь с ноги на ногу.

– А тебе, я скажу так – готовься! Начинаем большую стройку, перестраиваем полигон, огневые городки, учебные корпуса. Всё своими силами – продолжаем учить курсантов, и строить. Такой приказ командующего округом. Пока всё! Свободен!

Симонов ответил по Уставу и вышел. Собственно ничего нового он не узнал. Приехав ещё вчера вечером с вокзала на такси, прямо в полк, благо жена с дочерьми осталась у родителей, он нашёл в полку исполняющего обязанности командира, выпускника академии прошлого года, Сашу Икимова, жена которого, тоже была у родителей. И они за ужином, у Икимова дома, приговорив бутылочку, до полночи беседовали о полковых делах, проблемах, и трудностях. Так начался новый этап в жизни и службе!

Минуло немного больше чем полгода, а кажется, прошла целая вечность. Столько больших событий и маленьких дел произошло за это время. Вскоре после его приезда случилось так, что ему пришлось принимать полк и исполнять обязанности его командира. Начальнику штаба, необходимо было сделать планирование по изменённой программе боевой подготовки. Это большая, кропотливая и скрупулезная задача, решить которую не помогут ни учебный отдел дивизии, офицеры которого сами смутно понимают суть этой работы. Ни офицеры управление боевой подготовки округа, которые ещё дальше от всех дел и проблем учебной дивизии.

Однажды в парке боевых машин, где строили два бокса для хранения танков, не относящиеся к объектам боевой подготовки, за которые отвечал заместитель командира, но всё равно «висевшие» на Симонове, его нашёл генерал и приказал принять полк и исполнять обязанности, до завершения планирования. Новый командир полка, взамен уехавшего в Германию подполковника Заводского, почему-то никак не мог добраться до Сибири, и чудесным образом растворился в громадных коридорах управления кадров Министерства обороны. Но и после завершения планирования начальником штаба майором Икимовым, ничего не изменилось – все как-то привыкли к установившемуся порядку, он многих устраивал. Так и пришлось Симонову принимать новый набор курсантов, учить командиров танков, наводчиков орудий, и механиков-водителей. И сегодня выпускать в войска обученными специалистами, ефрейторами и младшими сержантами.

Полк в полном составе застыл на плацу. Здесь собрались и те, кого учили, и те, кто учил. Под звуки оркестра, вынесли и попрощались со знаменем. Прошли торжественным маршем под «Прощание славянки», перед командиром полка. Симонов знал, что с большинством из выпускников ему, скорее всего, никогда больше не придётся встретиться. Завтра они разъедутся в разные уголки страны, в другие полки и дивизии. И потом, сколько бы лет не прошло, где бы они ни жили, в памяти этих людей, он всегда останется командиром «учебки». Хотелось бы надеяться, что эта память будет доброй! Но, в отличие от счастливых выпускников, Симонов также знал номера команд, и так, называемых «покупателей», которые, в обстановке особой секретности, повезут эти команды в таджикские и узбекские города. Где этим, по сути ещё подросткам, только перед посадкой в самолет, объявят, что летят они в Афганистан. Чудовищная мясорубка никому не нужной войны работала на полную мощь, унося жизни ещё не любивших, совсем юных, не успевших насладиться жизнью мальчишек. По какому-то дьявольскому приказу, на смерть отправлялись, в основном, представители славянских национальностей – русские, белорусы, украинцы. Хотя, какая разница, в русском доме, или украинской хате, в узбекском кишлаке, или горном ауле, забьется в судорожном крике несчастная мать, получившая в военкомате, взамен живого сына, зловещий «Груз-200». Никогда не обнимет она того, кому дала жизнь, кого с любовью баюкала ночами, кого, с материнской нежностью, первый раз повела в школу. Кого с гордостью и надеждой провожала в армию, и кто теперь, лежит в этом цинковом гробу, с окошечком на месте лица. И к кому нельзя притронуться ласковой материнской рукой, в последний миг перед погребением. По воле и прихоти кучки дряхлеющих партийных старцев, судорожно цепляющихся слабеющими руками за жизнь и власть, отдавали не существующий долг, неизвестно кому, лучшие сыны страны. Отдавали самой тяжёлой ценой – своей жизнью!