Филипп Зеленый - Саги о героях. Саги о героях Уральского РД

– Лора, а какую глобально-эпическую игру ты планируешь в будущем? – спросили у нее как то москвичи.

– Махабхарату, – не моргнув глазом, ответила Лора, сосредоточенно пытаясь заложить ногу за ухо

– Маха б х.. что? – запнулись москвичи, – а попроще ничего не нашлось? Менее языкозаплетательного?

– Ага, а Сильмарилион вас, значит, никогда не смущал, да? – ехидно ответила Лора из позы лотоса.

У Э. Жени был друг. Звали его Мемфис. Это была дружба, переходящая в нежную привязанность, столь глубокую, что многие ролевички отпускали по этому поводу двусмысленные шутки. Однако Э. Женя не сдавался и продолжал воспевать своего друга в стихах и песнях. А Мемфис просто и незатейливо ссал зубоскалам в тапки.

Барбус (который тогда еще не был Звездой Смерти, а был юн и местами даже прекрасен) приехал однажды на ролевую игру по ведьмаку.

– Где, тут у вас ведьмаки водятся? – спросил он у хрупкого эльфийского создания, сидящего у какого-то костра. (возможно это был главный мастер, но история умалчивает)

– Обычно здесь, – рассеяно ответствовало эльфийское создание, ожесточенно вырезая чипы маникюрными ножницами. – Но мальчики еще не готовы.

– Будем готовить, – ответствовал Барбус, доставая из рюкзака первую канистру спирта.

– Что, это? – Поинтересовалось невинное эльфийское создание, в первый раз видевшее живого Барбуса.

– Мутагенное зелье! – Гордо ответил Барбус.

Однажды на ролевой игре по ведьмаку Совет магов на Таннеде зашел в тупик. Все смотрели на Вильгефорца, а тот саботировал. Тут мимо шел Барбус с канистрой спирта.

Через час со стороны острова Таннед послышался нестройный хор голосов, распевающий похабные частушки на краснолюдском.

Барбус был краснолюдом. «Ликом красен и ужасен», как срифмовал про него один поэт и потерял реноме и передний зуб мудрости. В мирной жизни он был юристом, что добавляло ему специфического очарования. Его дрим-роль была Пан Заглоба, но он ее так ни разу и не сыграл, потому что никак не мог попасть на историческую игру. Куда бы он не приезжал, вокруг него всегда начинались какие-то чудеса. Реальность коверкалась, отекала и с утра страдала от абстиненции.

Дело было на первом «Аквамарине». Челябинские ролевики и Матильда решили сделать игру про пиратов в реальных условиях и, взяв надувные фрегаты, отправились на ближайшее озеро.

Но не успели они построить и пару фортов и нацепить дурацкое, как из лесу показались два лесника и задали два очень неприятных вопроса: «А что это вы тут делаете?» и «А кто разрешил?»

Матильда была девушка суровая и первый мастер Че, поэтому гордо вышла вперед и даже набрала воздуху в грудь, но тут из кустов появился Барбус с канистрой спирта.

Окинув взглядом немую сцену «мастера против лесников», он быстро сориентировался, что мастера ему не помощники, (тем более, он с ними уже пил) и переключился на представителей власти.

– П-предлагаю п-переговоры! – заявил он, характерно побулькав канистрой.

Представители власти переглянулись и немедленно согласились. После чего все трое удалились в закат для вершения судеб мира.

Барбуса после этого на игре еще встречали а вот лесников – никогда (наверное, договорились).

Крыс был из Сибири, но иногда участвовал в уральских ролевых играх. Иногда – даже лично.

Сибирь иногда ездила на уральские проекты. Во-первых, это было ближе, чем в Москву, а во-вторых, это было прикольно. Проблемы возникали только с Тюменью, которая никак не могла определиться, Сибирь она или Урал? А вот Кургану таких вопросов никогда не задавали. (Кургану вообще не задавали вопросов).

Хайсвер был челябинский шотландец. Друзья у него были, маги, оборотни, даже эльфы, а он был шотландец. Это считалось нормальным. Но некоторые все-таки задавали каверзные вопросы, и тогда он пошил себе килт и стал в нем ходить. Все знакомые тут же заткнулись, но зато стали задавать вопросы незнакомые, типа: «Слыш, Вась, а чо ваще?». Тогда он выправил себе палаш и волынку. Гопники были необразованные и думали, что «волынка» это то же самое что «волына» и на всякий случай при виде Хайсвера переходили на другую сторону улицы, а если возможности не было – то вежливо здоровались.

Однажды Хайсвер пошел провожать девушку и нарвался на ментов. А был он, как обычно, в килте и с палашом. Менты рассеяно повертели его и девушку, пытаясь понять, кто есть кто, но потом догадались заглянуть под килт и единтифицировали его, как его, и окромя того обнаружили еще и палаш.

– Ба! А почему у тебя палаш под юбкой??? – удивились менты. (А в их районе встречались эльфы и ведьмаки, и за палаши они были в курсе).

– Во первых, под килтом, – ответствовал Хайсвер, – а во вторых, потому что проклятые англичане запрещают нам шотландцам открыто носить палаши!

– Где ж ты, в Челябинске тех англичан взял? – Удивился сержант, – я вот ни одного не видел!

– Потому что гоняем мы их, – гордо ответил Хайсвер. – И хорошо гоняем!

Хайсвер любил в день святого Патрика сходить в паб и поиграть там на волынке. Вообще-то он любил это в любой день, но на ДСП еще иногда платили. А шотландцы – народ бедный, потому это было актуально. И вот однажды шел он по бару, задумчиво наигрывая печальную мелодию, как вдруг его остановила одна подвыпившая компания в пиджаках стоимостью в четверть Лоуленда.

– А мы знаем, как отличить настоящего шотландца от ненастоящего! А ты сможешь доказать свою национальную подлинность? – докапывались они.

Хайсвер, не прерывая мелодии, задрал килт и выложил доказательство с двумя сертификатами на край стола, после чего килт опустил и так же неспешно пошел к выходу.

В дверях его догнал один из шутников, вежливо извинился и подарил литровку Джеймсона. Видимо, доказательство было очень наглядным.

Пухов был осьминог и человек из Орска. Но люди его за своего не признавали, а осьминоги не умели говорить и при его приближении мимикрировали под что угодно, включая ссаные тряпки. Поэтому Пухов глубоко вздохнул и пошел в ролевики. Но и там он умудрялся выделяться.

Однажды Пухов был на ролевой игре и решил погадить. Он взял рулон сральной бумаги и пошел в лес. Но ближние кусты его почему-то не устроили, поэтому он пошел искать полянку своей мечты дальше, и на полпути к станции встретил заблудившегося в лесу мастера по АХЧ с огромным рюкзаком с инструментами. Они шумно обрадовались встрече и решили немедленно это отметить. Они отметили встречу, а потом Пухов открыл мастеру глаза на то, что он не знает обратной дороги, и они выпили за нахождение оной. Потом они выпили на посошок. А потом мастер упал с бревна и умер.