Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

– Ты чего, паря? – на лице мужичка загуляла пьяная улыбка. – Керосин. Просто керосин.

– Брось! На керогаз ты, вроде, не похож? Так что это? – спросил Андрей.

– Говорю – керосин! – мужичок был удивлён непониманием Андрея.

Андрей даже растерялся немного от такого душевного отношения к забытому в городах горючему. Он вдруг поверил мужичку и, не зная ещё особенностей местной торговли, спросил, сморозив явную для того глупость:

– Слушай, а водку… обычную, не безопасней пить? Или вино, например?

– Тык, паря, хорошее вино, белое, нам не продают, – мужичок хохотнул, показывая трезубец коричневых зубов. – Сухой закон, говорят.

– Господи, в двадцать первом веке! Сухой закон в России! Я – торчу! – Андрей и действительно «приторчал» от услышанного. – Слушай, но керосин… потом, можно же обойти любой наш закон, как-то. Да попросить тех же лётчиков!

– Парнишка, бортмеханик, ну, который помогает с вином, – тяжело вздохнул мужичок. – Сегодня, как раз и отдыхает. И тепло сегодня, не получится вино!

– Ты… – Андрей даже не нашёл сразу подходящие слова. – Погода еще здесь причём?

– Не сердись, ну, дядя, садись, давай, – мужичок, в свою очередь, удивлён был бестолковостью приезжего. – Видишь, снег идёт, метель, значит градусов только пятнадцать мороза! Не могут механики вертолётное вино делать в такой слабый мороз.

Андрей схватился за голову, пытаясь понять – где, всё-таки, находится суть того, о чём говорит это весёлый косоглазый мужичок…

– Ладно, допустим, вино, – согласился он признать свою неосведомлённость. – Но, мороз, бортмеханики, они тут при чем?

– Да просто всё! – мужичок радостно начал делиться своими знаниями. – Льют механики ту жидкость, ну, из гидравлики вертолётной, на лом…

– Лом?

– Лом, лом! А железяка-то промёрзла, ну! Вся дрянь техническая на железе и откладывается, примерзает дрянь к железу! – В голосе мужика просто радостное восхищение находчивостью авиаторов. – А, поверх этой технической дряни спиртик, струйками стекает в банку там, или ведро. Представляешь, дядя, целое ведро спирта!

– Нет, даже не представляю зачем столько. Не знаю… не шампанское же это!

– Нет, дядя, это тебе не Большая земля, вина здесь много не бывает, узнаешь ещё, – мужичок все пытался растолковать приезжему реалии жизни на Севере. – Тут всё должно быть свое, и жильё, и…

– Давай, спой ещё! – перебил его Андрей. – И насчёт угла, у тети, не забудь.

– Угла? Что, дядя, жить негде, – спросил мужичок сочувственно.

– Ни угла, ни кола и ни двора, – легко согласился Андрей.

– А, что так? Секрет? Ну, не хочешь… – развёл руками мужичок.

– Почему секрет… – тренированным мозгом журналиста Андрей мгновенно сообразил, как обосновать своё появление здесь, в глуши. – В газете я работал, но, там, знаешь, десять строчек в номер, двадцать… как телеграфист писал, существительные, да глаголы.

И Андрей, сам себе, удивляясь, буквально минут за сорок, рассказал, практически, первому встречному о том, что такое есть части речи, и чем упомянутые им существительные отличаются от глаголов. И о том, что душа его потянулась к высокому искусству, к потребности оставить на этой земле ещё что-то, дополняющее следы от обуви. Рассказал и о том, что выбирал такое «место жительства», где он мог бы писать, не отвлекаясь на мировые проблемы, прущие с экранов TV. Место он искал, якобы, такое, где можно было бы жить, занимаясь только трудом писательским и заботами самыми насущными – еда, вода и тепло.

Любитель керосина слушал его внимательно и, дождавшись очередной паузы, перебил Андрея:

– Миша! – он протянул Андрею шершавую ладошку. – Всё с тобой, дядя, понятно. Давай, однако, к нам поедем.

– Куда это – к вам? – задал вопрос и пожал протянутую руку бывший журналист. – Извини, Андрей меня зовут.

– Ну, дядя, Андрей, к нам – это в Посёлок, – Миша показал Андрею большой палец. – Вот такое место! Лучше – не найдешь!

И, подражая только что выслушанным им интонациям Андрея, смешливый мужичок, назвавшийся Мишей, рассказал, в свою очередь о том, что и сам там, в Посёлке живет. И о том, что в поселковой школе нет учителей, а ребят учить надо, времена такие, что без знаний – никуда! О том ещё рассказал Мишаня, что Посёлок со всех сторон окружён водой, Горная Обь и многочисленные протоки сделали землю, на которой он стоит, самым настоящим островом. Акцент сделал хитрый мужичок на то, что только в Поселке Андрей сможет почувствовать себя настоящим мужиком. Тогда почувствует, когда принесёт домой или подстреленную дичь – глухаря или куропаток, или четверть тонны мяса – лося, или бросит небрежно в сенях своего дома с десяток муксунов, свежевыловленных, а то и нельму, килограммов тридцати веса! А? А – ещё стерлядь, осётр сибирский, полагающаяся при этом икра? К мясу и рыбе – закуски соответствующие – клюква и брусника, никогда не покидающие стол местного жителя. Что ещё? Княженика, допустим, она же – северная земляника, самая ранняя в этих местах ягода. Она поспевает уже в начале июля. Её кустики на всех опушках и полянах, цветёт она розовато-сиреневыми или малиновыми цветами. Плоды у неё такого же цвета, а по аромату не уступают землянике. Или морошка – удивительная ягода, которая растёт только здесь. Красивая, вкусная и полезная ягода. Придёт весна и кочки на болотах покроются невысокими кустиками с белыми цветами. Летом на месте цветков созреют сначала желтовато-розоватые, позднее красные твёрдые ягоды. Похвалился Миша и библиотекой, и тем, что самолёт зимой к ним, в посёлок, летает по расписанию, если, конечно позволяет погода, два раза в неделю. А летом – можно на моторке, по протокам, часа за три добраться до райцентра. Если что, конечно, срочно, вертолёт прилетит. С врачом. Своего врача в Посёлке нет. Есть фельдшер. Хорошая женщина. У неё покупают настойку боярышника – «Боярку», считается она и лекарственным средством, и деликатесом.

Под конец, совсем уже очумевший в море новой информации и принявший решение лететь именно в это Посёлок Андрей услышал слова Миши:

– Лук-чеснок полезный, однако, овощ, но у нас не растёт. Вот и зубы потому, – Миша потыкал пальцем по остаткам зубов. – Зато картошка, да, только у нас одних и растет, на всём Севере, большая, как голова ребёнка. Правда не едим её, только в крайнем случае, странная она какая-то, внутри полая и кожура такая же, как и снаружи. Даже учёные приезжали, смотрели! Чудно!

Пока вокруг самолёта ходили люди в чёрных меховых комбинезонах, выполнявшие предполётный регламент и не тарахтел мотор, Андрей рассматривал попутчиков – десяток пассажиров в живописной меховой одежде, покрытой разноцветным орнаментом.

Весьма необычным, надо заметить, орнаментом – среди переплетения коряг и оленьих рогов, он высмотрел, на одном из малахаев, изображение человеческого глаза, выглядывающего из кольца Мёбиуса. Точно, как на американском долларе.