Родион Кормановский - Досье неудачника. Дневник странного человека

Нынче масса народна – весьма неоднородна, как, я надеюсь, Вы заметили. Если полторы сотни лет назад все читали «Войну и мир» и восхищались, то теперь появились Дарья Донцова, «Полные записки кота Шашлыка» и (о, ужас!) я, Ваш покорный слуга. Разнообразие налицо! А те маститые писатели и критики, которые сами себя причислили к лику Святых, усиленно делают вид, что ничего не изменилось, и они, и только они правят моду на Парнасе. Увы, господа, писаки (пардон за фамильярность – уж я то знаю, что вы такие же бредуны как и я, может только Ваш бред – это БРЕД, а мой – просто бред), Ваши каноны устарели, как впрочем, и Вы сами, со своими взглядами вместе.

Ведь литература, из искусств, дольше всех сопротивлялась изменениям. Музыка, живопись, скульптура, архитектура – они изменились уже давно, теперь и наша очередь.

Помню, около восьми лет назад, участвовал в лит. конкурсе, у нас здесь, в Йошкар-Оле. Местный писатель (авторитет, член Союза Писателей России) тогда заявил, что у меня – не литература, а чтобы научиться писать я должен прочитать его творчество. Иными словами, делай как я и все у тебя получится! Это правило старо как мир. К чести того же Толстого, он советовал читать Пушкина начинающим писателям, а не себя!

Что касается юмора, то, на мой взгляд, юмор – это когда смешно, не смешно – не юмор. А как еще это называют: стеб, прикол, байка или еще как – не важно.

Может, мой юмор не так тонок, как английский? Возможно, а кто-нибудь знает, что такое настоящий русский юмор? Сдается мне, что ни у одного народа такого количества анекдотов, как у нашего, нет. А в анекдотах что? Там все прилично и по канонам? Нет, потому как жизнь наша, она и есть – анекдот. А где Вы видели, чтобы в жизни все было прилично?

Увы и ах! Вот, как и жизнь наша, так и мое творчество!

Итак, всех тех, кто не ханжа, и приемлет мою литературу пука, приглашаю продолжить знакомство с моим творчеством!

Щёлк… Ик! Привет!

Да, забавно. Послушать самого себя, свой собственный бред, так сказать. Я бы даже сказал: прикольно. Особенно завершающие аккорды!

Я пока так и не понял, в чём причина моих неудач, но осознал две другие вещи.

Первое: радиоведущим я работать могу (депутатом тем более), язык мой, хоть и не такой толстый, как у работников народной трибуны, всё ж выдаёт кое-что интересное. И главное: по количеству смысла мои речи соответствуют высказываниям народных избранников, ведь народ знает, кого выбирать.

Второе: человек, помимо бестолковой молотьбы языком, производит множество других звуков. Не голосом. Хотя они, эти звуки, тоже, безусловно, принадлежат тому человеку, который их произвёл. Как объект авторского права.

Что я делал вчера?

Ну, думаю, вы уже это поняли. И как я до такой жизни докатился. Катился, катился и докатился…

Одному моему знакомому врачи рекомендовали бросить пить. И он бросил. (Молодец!) На три дня бросил. Встречаю я его на четвёртый, и он на автопилоте продвигается к дому. Я ему говорю:

– Тебе же нельзя пить!

– И я так думал, – бормочет он, – пока, вот, не попробовал. Оказалось, можно!

Наш народ не победим, это факт, во всех проявлениях собственной глупости. А я что? Я всего лишь один из миллионов.

В общем, вчера я напробовался. Но это уже потом. Ой, башка-то как трещит! Значит, выпил хорошо! Ползу на кухню, опрокидываю в себя две кружки воды и истекаю потом.

Возвращаюсь в комнату. По пути вижу гантели, которые торчат из-за тумбочки. Это наполняет меня гордостью и напоминает, что из всех видов спорта литрбол я предпочитал не всегда.

Надо что-то делать со своей жизнью. Решиться на какой-нибудь шаг, жест. Сказано – сделано.

На жест я решаюсь. Показываю сам себе кулак, но это не вдохновляет. Тогда встаю и, покачиваясь, отправляюсь за гантелями. Нагибаюсь за ними и полной грудью вдыхаю пыль, километровым слоем которой они обросли.

– Ап – чхи! – ну ни фига себе чихнул! Слышали? Чуть мозги не вылетели. Приятно осознать, что они (мозги, не сопли) ещё присутствуют, хотя вчера, похоже, они были в командировке.

Этот чих выбивает из меня мою минутную слабость (тягу к спорту) и я отправляюсь в ванную. Говорят, если полежать часик в тёплой воде, похмелье уйдёт… Щёлк.

* * *

Щёлк… Мы продолжаем нашу трансляцию из Дворца водных видов спорта. Сейчас никто не плывёт. Все просто валяются в ванне.

Итак, вчера я отправился гулять. А май нынче выдался очень тёплый, поэтому я решил одеть на себя тонкие брюки. Причём здесь брюки? Увидите, то есть услышите.

Оставив джинсы дома, я отправился на автобусную остановку. Запихнул себя в перегретый троллейбус и стал там усиленно потеть. А потел я там не один, а с другими пассажирами, которых по мере приближения к центру города, становилось всё больше.

Дошло до того, что я позавидовал шпротам в банке и, думаю, не я один.

Троллейбус приближался к центру, а я приближался к выходу, протискиваясь сквозь народ, тщетно пытаясь ни к кому не прилипнуть.

За остановку до моего пункта назначения я занял стратегический плацдарм под названием «носом в дверь», когда пассажирообмен между улицей и троллейбусом произошёл. Двери ещё не закрылись, и мой нос пытался вдохнуть в себя как можно больше воздуха, перед тем как его замуруют. Народ сзади напирает и я, балансируя на нижней ступени, пытаюсь удержать равновесие.

И тут появилась она. Откуда-то сзади из толпы её швырнуло прямо на меня, и она моментально прилипла ко мне сбоку сразу всеми своими прелестями.

Я скосил глаза. Очаровашка.

Не могу сказать, что мне было неприятно прикосновение такой красивой девушки. Напротив, мне как-то вдруг стало очень хорошо. Она завозилась, пытаясь встать обеими ногами на пол, и мне от её возни стало ещё лучше.

И тут двери троллейбуса с грохотом захлопнулись. Я-то и не заметил, что мне было НАСТОЛЬКО хорошо рядом с красоткой!

Зато сейчас понял, что хорошо мне БЫЛО! Мои брюки свободного покроя, в отличие от узких джинсов, не могли сдерживать порывы некоторых особо шаловливых частей моего тела. О чём тут же и узнал весь троллейбус! Причём в выражениях я совершенно не стеснялся, вся моя скромность куда-то улетучилась!

Троллейбус тронулся, а я всё вопил! Девчонка, которая ко мне приклеилась, посмотрела что же мне там всё-таки прижало? Её примеру последовали ещё две, сидевшие на сидении у выхода, подружки. Ответом на мой вопль был звонкий девичий смех.

– Коля, стой! – вдруг раздался где-то рядом громоподобный бас кондукторши, – пассажира на хрен зажало!

Девки заржали ещё громче. Троллейбус дёрнулся и встал. Двери распахнулись. Одновременно иссяк мой вопль, и возопив:

– На хрен! – я выскочил и бросился бежать, неся перед собой купол штанов.

– На хрен! – воскликнули мне вслед девчонки, и раздался новый взрыв хохота, который, на этот раз, сотряс весь троллейбус.